труд поговорить вечерок, нашли бы выход.
– Опасно, – заметила Анник. – Если ты готовишься к переговорам, а другой к бою, ты побежден.
– Побежден, – сказала, как плюнула, Гвенна, – это когда уничтожено все крыло, поцелуй его Кент.
– Верно, но для переговоров нужно доверие. – Талал покачал головой. – Гнездо нас многому научило, но доверию отводилось маловато места в программе.
Гвенна выругалась, повернулась к Кадену и повторила:
– Вот дерьмо!
Если Кадена и заботила судьба Гнезда, по нему это было не заметно.
– В конечном счете, – помолчав немного, заговорил он, – все сложилось для нас удачно.
– Удачно? – зарычала Гвенна. – Что тут удачного, сукин ты сын?
– Я сожалею о ваших друзьях, – ответил Каден, – о гибели ваших знакомых, но если бы ил Торнье достались кеттрал, уцелевшие и верные ему крылья, нам конец. Мы бы против него не выстояли.
– Не знаю, так ли это плохо, – огрызнулась Гвенна. – Не питаю любви к кенарангу, но по всему, что мы слышали в пути, с этой твоей республики проку еще меньше, чем с имперской задницы Адер. Та вместе с ил Торньей хоть сдерживают Кентом драных ургулов.
Каден сдвинул брови:
– Ургулы – не единственная угроза. И даже не главная.
– Просто ты не бывал у них в плену. – Гвенна ткнула в него пальцем. – А мы не одну неделю проторчали в их лагере. Длинный Кулак, дери его Ананшаэль, заставлял нас с Анник участвовать в его мерзотных ритуалах.
Она покачала головой, не находя слов для идиотской глупости Кадена.
– Ты, может, не понимаешь, – выдавила она наконец. – Взгромоздился на трон и не видишь…
– Нетесаный трон теперь пустует, – перебил он, – а я уже не император.
– Как удобно! А будь ты императором, мог бы знать, что с ними Балендин. – Гвенна вздернула бровь. – Припоминаешь Балендина?
– Эмоциональный лич, – кивнул Каден. – Кеттрал.
– Да, хотя теперь бывший. Мерзавец перекинулся к ургулам.
– До нас доходили слухи об одном из заместителей Длинного Кулака. О личе. Но надежных сведений не было.
– Так вот тебе надежные: Длинный Кулак – опасный чокнутый ублюдок, а Балендин – хорошо если не хуже его. И по мере того как легенды о нем расходятся все шире, он набирает силу… – Гвенна махнула Талалу. – Объясни ему.
Талал внимательно посмотрел на Кадена:
– Ты знаешь, что Балендин – эмоциональный лич. Он черпает силу из чувств людей, особенно если эти чувства направлены на него и люди находятся поблизости.
– Я не забыл Костистые горы, – снова кивнул Каден.
– Только в Костистых горах нас, из кого он высасывал силу, была горстка, – угрюмо добавил Талал. – А теперь у него сотни и тысячи. Легенда разрастается с каждым днем и дает ему силу. Если он прорвет северный фронт, станет еще хуже. Пока дойдет до Аннура, он сравняется могуществом с Аримом Гуа, с величайшим
