рассказывала ему свои самые смешные шутки. Ему не нравились дети и не нравились шутки. А особенно ему не нравились дети, которые рассказывали шутки. Но всё равно время от времени Беатрис пробовала с ним шутить, на случай если он передумал.
– Какая еда у уток самая любимая? – спрашивала она. – Крякеры!
Её дядя недовольно хрипел, как будто у него самого в горле застряла парочка крекеров. И Беатрис пробовала ещё раз:
– Как научиться выходить из сложных ситуаций? Не искать туда вход! – хихикает Беатрис.
Её дядя вдыхает через сжатые зубы. Он весь напряжён. Его рука нависла над его кинжалом.
Беатрис продолжает, ей немного страшно, но ужасно любопытно, что будет дальше.
– Как называется бабочка без крыльев?
На этот раз Беатрис даже не успела закончить шутку. Её дядя вытащил кинжал из ножен и одним плавным движением метнул его в стену, где он пришпилил муху к деревянным панелям.
– Гусеничка, – прошептала Беатрис.
– Я называю её… дохлой, – сказал Иван. Он произнёс слово «дохлой» так, как будто оно начиналось с трёх «д». Потом вытащил кинжал из стены и вытер его о свою ногу.
Иногда за завтраком, пока они сидели и ели копчёную селёдку, Беатрис спрашивала Ивана о своих родителях. Бедная Беатрис даже не знала, живы ли они. Но Иван просто пожимал плечами, ворчал и отвечал: «Лучше не спрашивай». Если бы кто-нибудь ещё ответил ей таким образом, Беатрис бы продолжила спрашивать до тех пор, пока не добилась бы ответа, но когда дядя произносил эти слова таким тихим голосом, не поднимая на неё взгляда, а кинжалом продолжая вытаскивать косточки из селёдки, Беатрис знала, что действительно не стоит спрашивать. В конце концов она прекратила задавать этот вопрос.
Ещё один вопрос, который она прекратила задавать, был: «Можно я пойду на улицу и поиграю?».
Каждый раз, когда она спрашивала, её тётя придумывала новую причину, почему нельзя. И хотя Беатрис решила, что больше не будет спрашивать, однажды она всё-таки не удержалась и спросила ещё разочек.
3. Мир за пределами замка
Было время завтрака, и дядя Иван уже утопал, наевшись селёдки, а Беатрис и тётя Эсмерельда остались одни.
– Можно я пойду на улицу и по играю? – спросила Беатрис.
Как обычно, тётя Эсмерельда нашла причину ей отказать.
– Почему ты вообще хочешь выйти на улицу? Всё, что тебе нужно, есть прямо здесь. За стенами дворца абсолютно не на что смотреть. Всего лишь озеро и Тёмный-Тёмный Лес, за ним очень крутой обрыв, а за ним ничего.
– Что это значит – ничего?
– Это значит… – Тут тётя сделала паузу. – Знаешь это чувство, когда начинаешь засыпать, как будто ты падаешь и падаешь, а потом неожиданно просыпаешься, вздрогнув?
– Ну, наверное, – ответила Беатрис.
– Вот
