они ушли, Ася растянулась на кровати и уставилась на цветы на обоях. Мама уверяла: если так пролежать минут двадцать не мигая, можно увидеть цветочных человечков. Лежала, смотрела и ждала. На голубых обоях, с затёртостями и царапинами, тронулись зелёные облака, первой подмигнула розовая незабудка справа, слева улыбнулась ромашка. Ромашки Асе нравились больше, чем другие цветы. Странное сочетание белого, жёлтого, зелёного; удлинённые лепестки, выпуклая середина, рассечённые листья. Раньше Ася на них гадала: «Любит – не любит». Если последний лепесток заканчивался на «не любит», сердилась на обоих – и на цветок, и на избранника. Если цветок можно было выбросить, то сердце от загадочного человека не освободишь. Однажды прочитала про ромашки чьи-то стихи: «Маленькое солнце на моей ладошке…» С тех пор гадать на ромашках перестала.
От грустных воспоминаний глаза Аси налились слезами, она изо всех сил старалась не моргать.
Квартира вновь стала наполняться людьми. Из деревни вернулась Любка, притащила две тяжеленные сумки продуктов, тут же следом ворвались две её сестры, стали шумно делить родительские гостинцы. Словом, пришло время наведаться к тёткам в гости. К кому? Конечно, к тёте Ане. После того как тётя Мая упорно нашёптывала тёте Ане, что надо срочно выпроводить племянницу в общежитие, её рейтинг в глазах Аси рухнул с небес в кратер вулкана. Ася не понимала, зачем шептать на кухне гадости, не догадываясь, что человек может не спать и всё слышать. Тётя Аня отнекивалась, оправдывалась, а тётя Мая настаивала:
– Общежитие дали, вот и пусть спит там!
– Так ребёнок же ещё, да и Зойка обидится, если дочку в общежитие спровадим.
– Зойке не говори, сама, скажешь, уехала. Мне никто не помогал. Гони, говорю. А если родит? Намаешься потом. Зойка наваляет, скажет: «Недосмотрели».
Сначала Ася не поверила, что это говорит её дорогая, любимая тётка, даже вышла глянуть, вдруг обозналась. На кухне их было всего двое. Тётя Мая, конечно, великая артистка: заметив заспанную племянницу, на скаку «включилась» в ситуацию, мгновенно поменяла жёсткую гримасу на маску любви и обожания. Зачем такое двуличие, хотелось спросить, но не спросила. Спокойно позавтракала, а потом «упросила» тётю Аню помочь найти общежитие. Нашли быстро. Здание общежития стояло рядом с остановкой.
Мать Аси была старшей из четырёх сестёр: Зоя (Зулейха), Аня (Бибинур), Мая (Магдания), Флюра (Флюра). Флюра в угоду лёгкости произношения и запоминания для средней полосы Советского Союза пока ещё имя не меняла. Если переедет, наверное, станет Фаей, или Фаиной, или Флорой. На сегодняшний день младшая Флюра проживала в Узбекистане, была счастлива в браке и переезжать не планировала. Хотя уговаривали. «Но она же не дура! Менять рай на работу!»
Тётя Аня работала секретарём у начальника строительной компании – мама утверждала, что она очень грамотная, а Ася думала, что красивая. Во всяком случае, тётя Аня густо красила брови, пользовалась яркой помадой. То, что она была самой дородной из
