тяжело вздохнула:
– Вы же понимаете, что все это – лишь предлог. – И, улыбнувшись, продолжила: – Многоуважаемый капитан, я ценю ваше ответственное отношение к работе. Честно. Я согласна, вы полностью вправе не делиться со мной информацией. В конце концов, расследование преступлений – ваш хлеб. Но поймите: есть шансы, пусть и небольшие, что смерть молодого парня неслучайна. Мне кажется, что здесь все не так просто. Невеста Яшина уверена в том, что произошло преступление. И возможный – заметьте, возможный виновник преступления до сих пор на свободе. Я также прекрасно понимаю, насколько тяжела ваша работа, как много дел, в том числе нераскрытых, сваливается на ваши плечи ежедневно. И велик соблазн закрыть очередной потенциальный «висяк». Я не прошу вас пересмотреть вашу позицию и дать делу ход – пусть остается «естественной смертью», пока я не найду доказательства обратного. Но я так не могу это оставить, поймите! И еще одно: если… если, – выделила я это слово, – все же произошло преступление и я докопаюсь до истины… Мне лично будет достаточно поделиться информацией со своей клиенткой, чтобы она была спокойна – мы сделали все, что смогли, для ее покойного жениха. Все собранные доказательства я безвозмездно передам вам, и вы сможете закрыть это дело.
– И что же вам от меня нужно? – утомленно вздохнул мужик.
А я внимательнее вгляделась в его лицо и поняла: да, он действительно устал. И от рутины, и от количества незакрытых дел, и от регулярных головомоек – руководству-то не объяснишь, что человеческие силы не беспредельны.
– Мне хотелось бы прочитать все заключения по этому случаю.
– Что именно вы хотите там найти?
– Хотела ознакомиться с официальным заключением о смерти. И узнать: что вы обнаружили в номере парня в гостинице, где его вещи теперь?
– Вещи отдали единственному близкому родственнику покойного – его бабушке. Что же касается версии, то я все сказал, добавить нечего.
Капитан подошел к окну и уставился в одну точку куда-то вниз. У меня было желание встать и уйти, но я понимала: в душе следака идет борьба между привычным «гражданским нечего совать нос в мои дела» и новым опасением: а вдруг он не прав и преступник останется на свободе? А Головин, судя по всему, служака, человек, работающий на совесть. Он резко повернулся и направился в сторону своего стола. Одним движением руки Головин достал из ящика папку и протянул ее мне.
– Вот, держите. Это результаты вскрытия и мои записи. Читайте. Но у вас есть минут десять, пока я схожу покурю. Потом я приду и хочу, чтобы вас здесь больше не было.
Головин вышел из кабинета. Я улыбнулась: молодец, мужик. Уважаю.
Я расположилась поудобнее на диванчике в углу и начала читать, попутно делая записи в блокноте.
Много времени у меня это не заняло. Обстоятельства смерти Гриши уместились на паре листов, напечатанных на компьютере стандартным шрифтом. Казалось, что тут действительно нет ничего, что было бы мне полезно. Но я не была бы собой, если бы не умела читать между строк.
