этот монтер возбуждается от вида фонарных столбов. Смотри, будь аккуратен. Из Кролика сейчас польется как из свиньи.
– Не трогай мою родню! – предупредил Пятачок, затягивая потуже ремни.
– Вы сошли с ума, – заявил Леонид и глупо улыбнулся. – Это ведь все прикол, да?
Пух беспечно махнул рукой, подошел к столу, открыл банку с медом и зачерпнул янтарное месиво ложкой.
– Это для смазки, – пояснил он неизвестно кому. – Мы же не варвары какие-нибудь.
Он шлепнул мед на ягодицы Леонида и старательно размазал его ложкой. Тот заголосил, срывая глотку. Его нечеловеческие вопли щипцами сдавливали измученный мозг Татьяны.
Пятачок, царапая пол крючьями, заковылял к Леониду и повернул дергающееся в конвульсиях тело к себе задом.
– Нет… Нет, нет… нет… – шептал тот.
– Тебя подсадить? – с участием спросил Пух друга. – Хочешь, я просто брошу тебя на Кролика? Как котенка на занавеску? Удержишься на коготках?
– Не надо, я сам. Ремни чуть ослабь, а то мне высоко.
– Я сделаю все, что вы захотите, – икая, выдавил Леонид.
Из его глаз хлынули слезы.
– Не бойся, – ласково произнес Пятачок. – Больно будет только сначала. – Он провел когтями по его спине, и взрыхленные борозды кожи тут же набухли темной кровью.
Леонид взвыл от ужаса и боли, изогнулся, стараясь стряхнуть психопата, прильнувшего к нему. Но Пятачок вцепился в него словно клещ.
– Иди к папочке, – зловеще зашептал он. – Хрю-хрю.
Член, утыканный шипами, уперся в анальное отверстие пленника. Леонид завизжал. Один крючок зацепил розовую плоть, из ранки выступила бусинка крови.
– Остановитесь, – без каких-либо эмоций сказала Татьяна.
Пух с Пятачком удивленно повернули головы.
– Больные уроды, – процедила она. – Развяжите нас. Будем на равных.
– Ты тоже хочешь любви? – спросил Пух и покосился на нее. – Не серди меня. А то я займусь тобой.
– Только попробуй. Оторву твой стручок к чертовой матери! – пообещала женщина.
Ее ноздри гневно раздувались, на скулах играли желваки.
Она сплюнула и заявила:
– Импотенты!
– Я не импотент, – насупившись, возразил Пятачок и отстранился от Леонида. – Винни, чего она обзывается? Я умею трахаться.
– Ну да. Я уже поняла, что ты некрофил.
Пятачок обиженно хрюкнул и застенчиво возразил:
– Это уже детали.
Татьяна яростно смотрела на маньяков.
– Импотенты? Больные уроды? Знаешь что, Пятачок, – медленно проговорил Пух. – Мне тут в голову пришла гениальная мысль. Хоть у меня там одни опилки.
Мультяшный поросенок с интересом уставился на друга.
– Вы ведь жениться собирались? Так? – обратился к женщине Пух.
Она промолчала.
