что в последующий период мне необходимо как следует потрудиться, чтобы стать не таким, как сейчас. Чтобы разбудить себя прежнего и порвать с нынешним, перепуганным.
В этих сражениях ума и души, в сомнениях и решениях без последствий прошли дни и годы.
Я подошел к дверям своего дома, и тут понял, что потерял ключи.
Влез через окно в ванную, как когда-то, возвращаясь из школы в отсутствие родителей. Это окно всегда было открыто. Только сейчас оно показалось мне слишком маленьким. С трудом я утвердил ногу на раковине, после чего соскочил на плитки пола. Ограбление собственного дома я закончил лежа под унитазом. Я ударился об него носом, и кровь залила белоснежный пол.
Я лежал, закинув голову, и в полусне призывал покойных родителей, соседа, кума, лучшего друга. Они слонялись по ванной, по комнате, коридору, рылись в шкафах, искали какие-то книги, полотенца, пижамы. Они веселились, красивые и симпатичные в своей беззаботности, и никто из них не спрашивал меня ни о чем. И я их тоже. Дополз до кровати, и в этой сутолоке покойников наконец-то спокойно заснул. Я отправил весь потерянный мир назад и окружил себя любимыми людьми. Мне их так не хватало. В сознание прокралась мысль, что я плохой сын, товарищ, кум, раз не нахожу времени сходить на кладбище и поставить свечку. Но как только огонек заискрился и начал трепетать, запах растаявшего воска вновь убаюкал меня.
Знакомый, близкий мне мир исчез. Улицы опустели, как карманы плохого игрока в наперсток. Я стал затворником в доме, в котором вырос. Меня пугало пребывание в нем, его призраки прошлого, но я любил его, мое единственное убежище. Днем, за книгой, я был спокоен, но как только наступал вечер, я с нетерпением начинал ждать рассвета. Прислушивался к душам мертвых, дрожал, покрываясь гусиной кожей, и не находил себе места.
Помню, как мне первому сообщили о смерти соседа. Считалось, что я бездушен, и потому мне легче будет сообщить о ней его сыновьям. И я четко выполнил поручение, не поддаваясь эмоциям, так как был убежден, что эта смерть меня не заденет. Но задела, как, впрочем, и любая другая. И теперь я не драгоценный камень без огранки, а плохо обработанная скала, обломок, непривлекательный и бессмысленный, не имеющий четких контуров и прекрасных граней.
В этой каменоломне неприятно пребывать ни мне, ни тем, кто пожелал бы сблизиться со мной. И ей тоже. Она искала спасения там, где его не было, но не дождалась, когда я добьюсь ее огранки.
Но все-таки, если бы я сумел найти ее, если бы внедрил ее в мир моих снов, то это помогло бы и ей, и мне как таковому. Может, она разогнала бы покойников и вернула жизнь туда, где рождалась смерть.
Накануне ночью я заснул одетый, а когда проснулся, переодеваться не захотелось. В одежде, которая мне нравилась, обув ботинки, оставленные у самой кровати, я встал на ноги и ушел, опять без четкого плана, но с возросшей решимостью закончить начатое дело. Теперь я наверняка отыщу Клевера. Он, по крайней мере, укажет, в каком направлении мне двигаться дальше.
Выйти из дома
