о главном, может быть, в своей жизни: «Да, я уж здесь служил при Алексее Петровиче… Когда он приехал на Линию, я был подпоручиком… и при нём получил два чина за дела против горцев».
Алексей Петрович – это генерал Ермолов, тот самый, который предупредил Грибоедова о возможном аресте по делу декабристов – и Грибоедов успел сжечь компрометирующие его бумаги. Тот самый Ермолов, который был отстранён от дел за близость к декабристам, которого в 1829 году посетил в Калуге Пушкин – и описал эту встречу в «Путешествии в Арзрум». Ермолов, воспетый Лермонтовым в «Споре»:
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки…
…И испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведёт, грозя очами,
Генерал седой.
Ермолов был назначен главнокомандующим на Кавказ в 1815 году. Блестящий организатор, талантливый полководец, любимец молодёжи, он достиг многих успехов в своём деле, но после 1825 года говорить о нём стало небезопасно: Николай I знал, что Ермолов настроен оппозиционно, и не забыл этого. То, что Лермонтов упоминает опального Ермолова на первых же страницах своей книги, читатели-современники воспринимали как выпад против правительства. Да ещё устами бывалого офицера, не по фамилии, а по имени и отчеству, как называют только любимых начальников!
Для читателя-современника было важно и другое: человек, получивший два чина при Ермолове, – храбр. Ермолов не был скор на награды. Однако с тех пор пожилой офицер не продвинулся по службе, не получил награждений и чинов: он сухо отвечает на вопрос Автора: «А теперь вы?..» – «Теперь считаюсь в третьем линейном батальоне…» Автор понял, что это значит, и стал называть его штабс-капитаном: до Ермолова он был подпоручиком, следующие два чина: поручик и штабс-капитан. В этом чине он и остался.
Так, не зная ещё имени штабс-капитана, читатель уже знает, что чем-то он был неугоден начальству. Может быть, тем, что не умел выслуживаться?
Путешественники поднялись наконец на гору. «Солнце закатилось, и ночь последовала за днём без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге…»
Современник Лермонтова Шевырев писал, сравнивая прозу Лермонтова с прозой модного тогда роман ти ка Марлинского: «Пылкому воображению Марлинского казалось мало только что покорно наблюдать эту великолепную природу и передавать её верным и метким словом. Ему хотелось насиловать образы и язык… Поэтому с особенным удовольствием можем мы заметить в похвалу нового кавказского живописца, что он… покорил трезвую кисть свою картинам природы и описывал их без всякого преувеличения…»
Вот отрывок из повести Марлинского «Аммалат-Бек»: «Дагестанская природа прелестна в мае месяце. Миллионы роз обливают утёсы румянцем своим, подобно заре; воздух струится их ароматом, соловьи не умолкают в зелёных сумерках рощи.
Миндальные деревья, точно куполы пагод, стоят в серебре цветов своих… Широкоплечие дубы, словно старые ратники, стоят на часах
