понятых и пережитых им вместе с героями.
Один только раз на протяжении этого разговора у Ивана Петровича прорывается собственное страдание. «Что твой новый роман, подвигается ли?» – спрашивает Наташа. Иван Петрович не успевает сдержаться: «До романов ли… теперь, Наташа!» Но тут же спохватывается: «Да и что мои дела! Ничего: так себе, да и бог с ними».
В ответ на это признание он узнаёт, что происходит в жизни Наташи. Князь сватает сыну богатую, молодую, красивую невесту: «Уж Алёша увлекается ею». Алёша со своей полной и неразмышляющей честностью во всём рассказывает: отцу он рассказал о своей любви к Наташе, Наташе – о том, как хороша и как ему нравится Катя – невеста, которую ему сватает князь.
Иван Петрович не может ничего понять, задаёт вопросы и не получает на них ответов, но главное Наташа объясняет ему, и это главное – та самая любовь, какой не знали герои ни одного писателя, кроме Достоевского.
Как Иван Петрович готов переносить письма и устраивать свидания, так Наташа решилась: «…если я не буду при нём всегда, постоянно, каждое мгновение, он разлюбит меня, забудет и бросит. Уж он такой…» (курсив Достоевского).
Оказывается, герои Достоевского испытывают точно такие же мучения ревности, как всякий другой человек, – но только они знают, что владеет ими «гадкое чувство», которого не нужно слушаться. Почувствовав, что все решения Наташи продиктованы безумной ревностью, Иван Петрович сознаёт, что и в нём «разгорелась ревность и прорвалась из сердца. Я не выдержал; гадкое чувство увлекло меня».
Может быть, самое важное – понять мысль Достоевского: разница между людьми страшными и людьми прекрасными не в том, что один ощущает злобу, ревность, низкие чувства, а другие не ощущают; чувствуют одинаково все; но одни понимают и признают, что их чувства «гадки», стараются преодолеть их, подчинить плохие чувства добрым, а другие отдаются всему плохому в себе, потому что главное для них – своё «Я» и его желания.
Иван Петрович не сдержал ревности и дал ей вырваться «из сердца». Он во всём прав, мы не можем не признать его правоты: «Наташа… одного только я не понимаю: как ты можешь любить его после того, что сама про него сейчас говорила? Не уважаешь его, не веришь даже в любовь его и идёшь к нему без возврата, и всех для него губишь? Что ж это такое? Измучает он тебя на всю жизнь, да и ты его тоже. Слишком уж любишь ты его, Наташа, слишком! Не понимаю я такой любви».
Пытаясь объяснить Ивану Петровичу свою любовь к Алёше, Наташа смешивает все понятия: она согласна быть рабой любимого человека, и она готова терпеть от него любые муки, потому что «даже муки от него – счастье». Но Иван Петрович понимает эти её безумные, страстные слова, да и мы, читатели, сочувствуем ей не просто потому, что она любит, а потому что она не оправдывает себя, наоборот, всё время судит, сама себя обвиняет: «не так люблю, как надо», «нехорошо я люблю его». Наташа казнится сознанием своей человеческой вины – в этом и есть та душевная красота, какую любит в ней Иван Петрович,
