При этом он не упал, а остался сидеть, по-прежнему обнимая укутанную в плед Юну. Утреннее солнце казалось почему-то неярким, будто поднималось в спрессованном воздухе.
– Сделаем так: ты останешься здесь, а я пойду на разведку, – предложил Карен, но Юна отчаянно затрясла головой.
Решили идти вместе.
Оказалось, что они попали на северный край оазиса, который тянулся с севера на юг почти на пять миль – так описывал его дядя Саид. Он же говорил, что здесь есть два колодца: один – в центре, другой – неподалёку от первого, но немного южнее. Дороги как таковой к нему нет. Машины и караваны приходят с севера. Карену казалась странной такая география – ведь от его городка до этого оазиса всего два дня на верблюде.
Чем дальше уходили дети от места ночёвки, тем более пугающей становилась тишина. Юна старалась идти вровень, но иногда, вроде бы без видимой причины, прижималась к Карену и пряталась за его плечо.
Ноги сами вынесли детей на широкую тропу. Следов, впрочем, на ней не было никаких – ни человечьих, ни верблюжьих. Тропа пошла вниз, и вскоре показалась рощица молодых акаций, за ней два одноэтажных строения в стиле бунгало.
– А вот и колодец! – воскликнула Юна, разглядев в гуще деревьев аккуратный сруб высотой с треть человеческого роста, увенчанный зонтиком из тростника.
– Точно! Ну и глаза у тебя, – похвалил её Карен.
Тропа повернула к колодцу. Дети подошли почти вплотную к нему и вдруг, как по команде, остановились.
– Верёвки нет, – недоумённо произнёс Карен. – И корзины.
– Корзины?
– Ну ведра, то есть.
– Не подходи!
– Что?
– Не подходи!
Карен, впрочем, и сам ощутил какое-то неизведанное ранее беспокойство. Внезапно похолодели руки.
– Что-то здесь неладно, – пытаясь собраться с мыслями, пробормотал он. – Если нет людей, значит, они или уехали, или…
Юна не стала спрашивать, что значит «или». Она смотрела на колодец расширенными глазами, держась на почтительном расстоянии от него. Карен с опаской подошёл к срубу.
Тёсаная поверхность доски, служившей постаментом для корзины, казалась монолитной, будто выпиленной из толстого плотного бревна. На ней виднелось лишь несколько продольных трещин. Непонятно почему, но именно они привлекли внимание Карена. И в следующую секунду пришла отгадка, от которой ещё сильнее похолодели руки: в двух трещинках застряли маленькие белые гранулы размером с маковое зерно.
– Идём отсюда, – тихо, но внятно произнёс Карен, пятясь назад.
– Что? – одними губами спросила Юна. – Колодец отравлен?
– Да. Или яд, или какая-то чума.
Постоянно озираясь, они зашли в ближайшее бунгало. Здесь царил безукоризненный порядок, о котором, впрочем, Карен отозвался так: «Идеальный порядок – это идеальная пустота». Стол, шкаф, три низеньких табуретки, один старый халат, прожжённый в нескольких местах, – этими предметами исчерпывалось описание интерьера.
– Так
