люблю покрасоваться. Мне приятно – заметили.
Во двор энергично вошел чёрный рослый человек, заговоривший голосом взводного Белова:
– Взвод, отбой! Поднимаемся на рассвете. В боевое охранение идут штабс-капитан Маштаков и прапорщик Кипарисов! Дозорные ко мне, остальным «отбой»!
Я ещё не упал с гребня льстивой волны, которую погнал поручик Наплехович, и поэтому мне не жаль сорвавшегося сна. Хотя я представляю, что такое ночной караул.
Мне не испортило настроения даже то, что напарником оказался козлобородый Кипарисов.
– Господин штабс-капитан, идёте часовым, прапорщик – подчаском. Выдвигаетесь на тысячу шагов в том направлении, где работал красный пулеметчик. Помните, надеюсь? Пароль – «Коломна», отзыв – «Рига». Возможно, на вас выйдет наша конная разведка. В четыре часа вас сменят, успеете пару часов придавить. Только на посту – ни-ни!
И когда, проинструктированный, я направился в избу за винтовкой и вещмешком, Белов задержал меня за локоть и на ухо доверительно прошептал:
– Присматривайте хорошенько за поповичем, штабс-капитан! Мутный он какой-то.
Я понимающе кивнул. Пряча ликование: «Мне доверяют!» Значит я – чистый, прозрачный?!
Мутный Кипарисов ковылял потихонечку, дважды мне пришлось на него прикрикнуть. Прапорщик в ответ бубнил невнятное по содержанию и недовольное по смыслу.
Пруд мы обошли слева по высокой шуршащей осоке. От воды тянуло сыростью, остро пахло ряской и тиной. В пруду утробно вели неспешный разговор лягушки: «у-у-а-а-а…»
Ночь была звездной, шагалось легко. Я считал про себя шаги. Двести. Двести пятьдесят. Обитаемый мир остался в деревне, отсюда не различимой.
– Господин штабс-капитан, – гнусоватым голосом произнёс Кипарисов, – зачем удаляться именно на тысячу шагов? Мне кажется, мы отошли достаточно. А?
Как минимум три подходящих ответа вертелось у меня на языке. Доходчивые, ёмкие, но исключительно матерные. В моём понимании несоответствующие образу русского офицера начала двадцатого века.
Я ответил тоном серого волка, сожравшего бабушку и залезшего в её постель:
– А затем, господин прапорщик, дабы как можно раньше обнаружить появление неприятеля и дать знак своим.
– Во-от оно что, – удивлённо протянул Кипарисов.
Пару минут он шёл молча, не отставая. Триста двадцать шагов отмерил я. Честных, широких, восьмидесятисантиметровых.
Прапорщик, поудивлявшись моему откровению, снова раскрыл рот:
– Ещё вот, к примеру, господин штабс-капитан. Кто узнает, если мы с вами дальше не пойдем?
«Нет, – подумал я, – никакой он не мутень, а простая гнида. Трусливая и подлая».
Когда перед деревней цепь залегла в кочках, я не разглядел, кого пинал сапогами взводный. Но теперь я стопудово уверен, что это был Кипарисов. Ну да, отчаянно упирающийся, бьющий откляченным задом.
– В морду не хотите?! – я приблизился к прапорщику, шумно раздувая ноздри.
Я
