летел. Но сначала, сначала такое чувство было. А теперь прошло.
Мы смотрели на него и ждали, что он еще скажет, но Максим Сергеевич почему-то ничего не сказал. Он закрыл ладонью глаза от солнца, и сильная волна укрыла его ноги до щиколоток. Мы смотрели на него, как будто он мог знать какой-то ответ, но он не понимал даже вопроса.
А потом я увидел, что Андрюша разрушил наш замок, который мы строили все вместе. Валя столкнула его в воду, я сказал:
– Нет, подожди, он случайно!
– Он специально так сделал, пока мы не видели, пнул его ногой! – сказала Фира. – Потому что он – урод!
Андрюша сказал:
– Я нечаянно.
Я сказал:
– Он нечаянно.
Максим Сергеевич сказал:
– Только не утопи его, Валя.
Я попытался спасти Андрюшу, но и сам очутился в воде. Вернулись Володя и Боря, они грызли желтые початки, еще два лежали в целлофановом пакете.
– Дамы, – сказал Володя. – Это вам.
А я осознал, что если лежать так спокойно под волной, то, когда она накатывает, вода затекает в нос. Так можно утонуть.
Потом все пошли купаться, а я не пошел, мне надо было собрать ракушки для Галечки.
– Эй, крошка политрук!
– Что тебе нужно?
Боря нагнал меня, хлопнул по плечу, довольно больно.
– По поводу вчерашнего, я имею в виду, когда ты чуть не утоп.
– Что?
Я подумал, он извинится, но Боря сказал только:
– Ни «хуя» себе ты слабак.
– Отстань, я занимаюсь своими делами, – сказал я.
Боря быстро загорел и казался поэтому очень отдохнувшим. Моя мама однажды сказала, что Борина внешность совершенно не соответствует его личности, мол, у него симпатичное личико: распахнутые глаза, смешной вздернутый нос, забавные щечки, и весь он такой миловидный, а как рот откроет – хоть стой, хоть падай. Только брови у него надменные, чуть с изломом.
Мне кажется, это все суеверия – далеко не всегда внешность говорит о человеке достаточно или прямо. Прогрессивный способ мыслить должен быть основан на строгих научных данных, но нет никаких строгих научных данных о том, что мальчики с милыми носами и блестящими глазами не могут быть настоящими чудовищами.
– Видал, как Макся расстроился с этого Эдика?
– Максим Сергеевич, безусловно, ценит профессионализм Эдуарда Андреевича.
– Да не, Максю реально прихватило. Щи сделал кислые. А ты знаешь почему?
– Если я этого не знаю, значит знать мне не положено, – сказал я. – Иди купайся.
– Не пойду, мое дело тебя просветить. Короче, Эдик этот, он все придумал.
– Что придумал?
– Все. Про детей, червей и всякое такое.
Я сказал:
– Знаю. У Эдуарда Андреевича у самого в голове червь. Но он даже не солдат.
– А видишь какой человек-то серьезный. Бывает!
Я
