ему ноги. Увидев ее, он, обессиленный, опустился на колени. Сжавшись в комок, он держал ее за руку, целуя пальчики, недавно вертевшие кленовый лист. Радостные, счастливые воспоминания были похожи на кусок металла, искореженного бессмысленным поворотом судьбы.
– Будет жить? – прошелестел вопрос.
– Аппарат искусственного дыхания поддерживает ее. Может прийти в себя через день, год, а может не прийти никогда. Если вы верите в Бога, молитесь, если не верите, самое время начать… – и, сочувственно сжав ему плечо, доктор вышел. Он остался сидеть возле груды больничной техники, от которой теперь зависела жизнь самого дорогого ему человека. Он ждал чуда, надеялся на него. Она очнется вот-вот… или в следующий час, это точно произойдет…
– Я так люблю тебя, ты не можешь меня здесь оставить, – целовал он ее руку, не в силах сдерживать слезы. Он просил, просил… Но все оставалось неизменным.
Холод и пустота, поселившись надолго, постепенно вытеснили из души боль, скатившуюся последней слезой по щеке прощальным прикосновением надежды.
Прошло 3 года
Трезвонил будильник, огласивший начало еще одного безрадостного дня. Белый свет, проникая сквозь зашторенное окно, освещал сумрак квартиры. Растирая по небритому лицу остатки сна, он сел на кровати, вслушиваясь в пустоту. Из крана капала вода. Опустив босые ноги на холодный пол и поежившись, он нехотя побрел на кухню. Включил автоответчик, чуть не споткнувшись о пустые разбросанные бутылки. Утреннее лекарство – остатки вчерашнего виски – дожидалось его на столе. Спиртное немного выветрилось, но ему все равно, жадно припадая к бутылке, он выпил все залпом. Автоответчик, радостно прожужжав, запустил запись последнего звонка.
– Привет, Ланс! Это Джессика Шиллер, надо встретиться! Буду ждать тебя в нашем кафе сегодня в полдень. И, Ланс, если у тебя готова рукопись, возьми ее.
Раздался предупредительный гудок, и запись закончилась. Он остановился, пристально глядя на телефон, будто собирался уличить его во лжи, но, не услышав больше никаких записей, поникнув, пошел в ванную. Джессика Шиллер была его литературным агентом вот уже почти 10 лет. Строгая, деловая, с типично нордическим характером, она с первого же дня знакомства не нравилась Лансу, который предпочитал более женственных представительниц слабого пола. Но постепенно его негативная оценка под натиском пунктуальной и выдержанной Шиллер отступила, сменившись на дружественный, нацеленный на определенный результат тип общения.
Панорамные окна открывали посетителям кафе завораживающий вид на оживленный временем ланча Манхэттен. Джессика, облаченная в строгий деловой костюм, разбавленный элегантным шелковым платком, заняла столик напротив входа. Искусно наложенный макияж подчеркивал ее глаза, как наиболее красивую часть лица, и старался скрыть чуть выступающую верхнюю челюсть пастельного тона помадой. На ушах поблескивали под цвет бирюзовой ткани платка клипсы.
– Хорошо выглядишь, – пробубнил Ланс, присев за столик.
Она
