и через несколько дней он снова куда-то исчез.
И вот он объявился ближе к середине 90-ых, когда богатства страны делили, как свадебный торт. Может, он и раньше вернулся и закрепился, но никто не заметил: был он не шумным, в отличие от Горниста, и не привлекал к себе никакого внимания. Горнист и сам не сразу обратил внимание на такую серьёзную для себя конкуренцию.
Трубачев больше походил на весёлого купчину, который гуляет по несколько дней кряду. Он менял свои иномарки чуть ли не каждую неделю, а женщин – чуть ли не каждый месяц, а то и чаще. Причём делал это так, чтобы все знали. Даже сам мэр города, товарищ Моськин Арнольд Тимофеевич, у которого уже не было свободного места в паспорте от штампов, негодовал и переживал по этому поводу, потому что Горнист давно обошёл его в этом деле. Красивых женщин Трубачев любил, как явление, как красивые машины и аксессуары. Он так и говорил, что у него ещё не было синего лимузина, мобильника светло-зелёного цвета и брюнетки с серыми глазами. То есть разные были брюнетки, но такой, чтобы с серыми глазами – нет. Поэтому не успокаивался, пока не находил брюнетку с нужным цветом глаз, нужного роста и всего прочего. Говорили, что одну свою бабу он выгнал только за то, что она была не рыжей, как ему требовалось для коллекции, а крашеной шатенкой. Он давно уже перебрал всех местных красавиц, разных бывших мисс Райцентр и королев красоты облцентра. Первая его жена была королевой красоты деревни Жупкино. Я помню, когда конкурсы красоты ещё только появились, придя на смену соревнованиям и играм вроде «А ну-ка, девушки!», в нашем доме культуры тоже проводились разные конкурсы среди местных красавиц. А мы, тогда ещё угловатые подростки, похожие на гадких утят, с восторгом смотрели на этих прекрасных девушек, которые завоёвывали звания мисс Пендиковка, мисс Николина Грива и мисс Трясовласьево. Иногда девушки так и отвечали, если кто-то выражал сомнение относительно их достоинств: «Да я в восемьдесят седьмом году получила титул Мисс Семипальцево!!!»
Каждый раз Горнист обязательно венчался в церкви, делая щедрые пожертвования. Этот кураж ему был нужен, потому что он потерял всякий человеческий покой от той жизни, которую вёл. Он был из тех людей, которые быстро пьянеют от власти и начинают скучать. Ему уже недоступны и непонятны простые радости жизни, как ликование от покупки понравившейся книги, нового пылесоса или поездки на экскурсию в Петергоф. Горнисту было достаточно только щёлкнуть пальцами, и всё к нему приходило само, теряя ценность. «Что опьяняет сильнее вина? – спрашивал Киплинг, и тут же давал ответ: Лошади, женщины, власть и война». Вот и вокруг Горниста табуном носились красивые женщины, у него была какая-никакая власть и вечная война с конкурентами. Казалось бы, живи да радуйся при таком раскладе. А ему всё наскучило. Всё! Он, конечно же, чувствовал, что заигрался, но остановиться уже не было возможности. Видимо, именно это и называют рецидивом, когда душа уже загублена, потому что пролито слишком много чужих крови и слёз, а в своей крови накопилось слишком
