уже начинающему седеть мужику, надёжному и сильному.
Хотя номинально Клим был старшим смены, но прислушивался очень внимательно к мнению напарника, втайне признавал его авторитет, а манеру достойно держать себя он считал не зазорным для себя примером.
Вот и сейчас Клим выскочил на улицу, оставив его за мониторами, запер прозрачную дверь, включил шестибатареечный фонарь с отражателем, как у прожектора, и двинулся на обход с проверкой целостности земельных и других хозяйских угодий, а заодно чтобы произвести включение свечей и замковых факелов, другим словом, приборов под кодовым названием «Да сгинет тьма».
Сидеть в кресле было очень удобно, это было любимое кресло Клима, сколько он его выбивал, надоедая начальству и доказывая крайнюю необходимость приобретения столь нужного и эргономичного предмета. В нём можно было вольготно откинуться, можно крутануться на месте, можно проехать по их аквариуму туда-сюда, а какое мягкое! В общем, мечта охранника. Вратарь, покинув мониторы, колдовал над кофеваркой, тихонько звякала ложечка, постепенно запах молотого кофе наполнял их кандейку и вестибюль, Клим поднял глаза и… перестал им доверять.
За пятисантиметровой в толщину дверью, за тройным вакуумным стеклом, очень хорошо видимый Климу вплотную обозначился неуклюжий двухметровый субъект. Бледное, грустное лицо какой-то угловатой формы, уголки тонких ярко-коричневых губ падали вниз, как у Пьеро, сквозь прядь чёрных волос по меловому лбу стекала яркая кровь, к подбородку она чернела, и на белую рубашку-балахон уже падали капли бурой грязи и расползались полосами-пиявками. Это чудо, похожее на манекен из папье-маше, с пустыми глазницами, нарисованными бровями и ресницами, смотрело, такое впечатление, через стекло двери прямо на Клима.
Покачиваясь бело-чёрным пугалом, призывно помахивая рукавом нелепого балахона, похожего на грязный маскхалат, оно явно что-то обозначало своим появлением. Клим, взяв шокер, тихонько пошёл к выходу. Остановившись в метре от нелепого, он ясно видел, как тот пытался открыть дверь, дёргая за ручку, в этот момент стеклопластик уже не казался прочным, и сознание того, что отделяет тебя от неведомого тонкая металлическая переборка со вставленным стеклом, как-то не очень успокаивало.
Старший охранник был человеком психически устойчивым, но заполночное время, время татей и тюремных утеклецов, вдобавок внезапно поднявшийся ветер снаружи, своим завыванием заглушающий все звуки, и откровенный сюрреализм происходящего давили на нервную систему с мощью катка.
Потом появилась вода, сначала ручьями, затем стремительной полноводной рекой, с коричневой мусорной пеной на поверхности, мутно-зелёная вода. Она поднималась с неимоверной быстротой, и хотя субъект уцепился за ручку двери, это его не спасло. Быстрым течением масса воды ударила гротескного Пьеро, смыла краску вместе с грустью, смяла, как картон, и в ту же секунду унесла с вырванной дверной ручкой.
Вот
