в окно. Она всегда так делала, чтобы прийти в себя, Андрей не стал ей мешать, лишь через четверть часа, когда попали в пробку, сказал осторожно:
– Не обижайся на мать. У нее кроме меня никого, понимаешь.
– Конечно, – Светка глядела сквозь мокрое стекло, – я знаю. И ты знаешь, что я привыкла.
Она повернула голову, улыбнулась, и все стало по прежнему, как сегодня утром, как вчера, как неделю назад и даже в прошлом году. Они сначала долго жили на съемной квартире, в хорошем доме причем, недалеко от центра, а потом выкупили ее у владельца. Денег наскребали по крохам, Светка даже родительский участок с домиком у себя в области продала, а все равно не хватило, пришлось занимать. Зато у них появилось свое жилье, их собственная «трешка» в отличном районе, и можно думать о прибавлении в семействе. Денег, правда, после уплаты долгов оставалось только на жизнь, но Андрей знал, что его ждет повышение. Прежний начальник СБ их фирмы засобирался на пенсию и кандидатур на его место кроме Андрея не было.
– Останови у метро, – попросила Светка. Андрей вопросительно глянул на нее в зеркало заднего вида.
– Мне к Наташке надо заехать, – Светка копалась в сумке, – я ей обещала помаду шанелевскую привезти. Я быстро!
Быстро, как же. Если речь зашла о помаде, то это часа на два, и дело тут не только в косметике.
Андрей перестроился вправо и остановился. Светка накинула плащ поверх короткого платья и принялась пробираться к дверце. В проеме между кресел показались ее коленки, Андрей потянулся к ним, Светка оттолкнула его руку.
– Свет, не злись.
– Некогда мне. – Она выскочила из машины и пропала толпе у входа в метро. Андрей поехал к дому. Дождь разошелся, «дворники» гоняли воду по стеклу, на душе сделалось муторно и гадко. Всплыла в памяти дохлая крыса с оскаленной мордой, голые твари, больше похожие на инопланетных убийц, чем на беспомощных существ, к горлу комок подступил. И тут накатила злость, да такая, что Андрей с силой сжал руль, чувствуя, что гладкая кожа чехла под руками стала шероховатой, даже колючей. На странность эту внимания не обратил, весь кипел от злобы: «две дуры, старая и молодая чтоб вас обеих! Договориться не могут, грызутся, как две суки!» – он и мысленно не стеснялся в выражениях, крыл последними словами и упертую мать, и стервозную Светку ну и себя не забывал. Поганое чувство, что виноват перед обеими, не давало покоя, перед глазами аж потемнело, сквозь полумрак мигнул желтый, затем красный луч. Андрей остановился перед светофором, смотрел на пустую дорогу и все порывался позвонить Светке или матери, или обеим, чтоб сказать, как его задолбала их вражда. И уже к телефону потянулся, когда под колеса «тойоты» кинулась крыса.
Довольно крупная, даже жирная, проворная, с голым хвостом и сама голая, без единой шерстинки, вся в мелких складочках кожи, отливающих синевой. Прошмыгнула и пропала из виду, Андрей приоткрыл дверцу. Запахло дождем и свежестью, в лужах плавали желтые листья, а крысы не было. Раздались недовольные резкие
