духа. Скорее всего, ты попробуешь поговорить с милым Данькой, начнёшь давить на жалость, спекулировать любовью и вашим общим сиротским детством.
– Если сбегу, то кто спасёт тебя? – горько усмехаюсь. А щёки обдаёт краской. Да, в голове, действительно, промелькнула мысль о переговорах. Но ведь если Данька не любит меня, если всё затевалось лишь для того, чтобы получить право обладания свечой, значит и спекулировать любовью, как выразилась физручка, не стоит.
– Дурочка! Меня спасать не нужно. Я завтра же свалю на материк, якобы, искать пропавшего куратора Молибдена, и затеряюсь где-нибудь. А когда родной Корхебель взлетит на воздух, освобожусь и от проклятой привязки. Не будет острова, не будет и уз. Так что, если ты особь разумная, то беги.
Натабелла отключается. А я ещё какое-то время продолжаю сидеть, сжимая в кулаке каплю из голубого камня. Меня трясёт от обиды, желания орать и биться головой о стену, броситься к Молибдену с кулаками и обвинительными речами, в надежде получить опровержение. Однако, я прикусываю нижнюю губу, запираю рвущийся крик и рыдания внутри себя, несмотря на обжигающую боль в груди, растягиваю губы в улыбке и отправляюсь в баню. Нужно выпить до дна этот вечер, насладиться каждым глотком, стараясь запомнить любую мелочь. Смех, прищур стальных глаз, прикосновение губ, скольжение рук. Эта ночь должна остаться в моей памяти самой страстной, самой огненной. Чтобы потом, где-то далеко, я смогла бы вспоминать о ней, мусолить и обсасывать события прошлого. Погружаться в них и успокаивать себя тем, что это со мной было, было, было.
Глава 3
В забрызганное мутное окно автобуса сочится пасмурный полдень. По стеклу стекают дорожки дождя, из приоткрытого окна тянет сыростью, мокрой травой и навозом. Автобус то подпрыгивает на ухабах, то возмущённо рычит, буксуя в дорожной грязи. Болтаются на окнах нестиранные вылинявшие занавески, какая-то бабка чавкает яичным пирогом, распространяя съестной дух, мгновенно вызвавший у меня лёгкую дурноту, мурлычет радио.
Куда мне ехать? Кому нужен человек без документов? Денег, что удалось мне скопить за год работы, хватит от силы месяца на два, а дальше что? Может, лучше было бы сдаться? Вернуться с Молибденом на Корхебель, сгореть, как мне предназначено, подарив спасение жителям острова? Провести с Данилкой несколько счастливых недель, беря от остатка жизни всё, наслаждаясь каждым мгновением, ни в чём себе не отказывая, чтобы потом погаснуть навсегда? Ведь, что наша жизнь? Поиск счастья, постоянная борьба за комфорт, любовь, достаток и наслаждение. Люди работают, терпят унижения со стороны начальников, жертвуют здоровьем как раз, ради того, чтобы вкусно есть, мягко спать, тепло и модно одеваться, быть любимыми, доказывать свою любовь не словами, а чем-то более материальным, отдыхать, любуясь удивительными местами, сохраняя в памяти и на фотокарточках яркие впечатления. Весь свой путь, от рождения и до смерти человек собирает счастье по росинке, по капельке, с каждого лепестка, с каждого листочка, с каждой травинки. А Данька, если бы я попросила,
