Здание серьезно пострадало и частично обрушилось после землетрясения в Армении в 1988 году[25]. Тогда учеников перевели в старое, плохо отапливаемое здание интерната с малюсенькими комнатами и узкими коридорами. Приходилось начинать все сначала. За время наших поисков решения проблемы сменилось шесть министров образования, некоторых из них я знала лично. С приходом каждого нового руководителя мы начинали вновь выстраивать отношения с министерством, писать прошения о помощи, длительное время ничего не выходило. А потом президент Саакашвили услышал о нашей проблеме и включился в дело, с его помощью строительство школы стало одним из государственных приоритетов, проект был одобрен в срочном порядке. Теперь у нас прекрасная, современная школа, это самое солидное здание в городе, хоть и учащихся не слишком много – всего сто тридцать, но знаю и надеюсь, что в дальнейшем будет больше.
Когда я приехала в Ахалкалаки, ко всем обращалась на грузинском языке, но многие злились, делали вид, что не понимают:
– Вы понимаете, – отвечала я, – конечно, с русскими я с удовольствием говорю на русском, равно как и с теми, кто не понимает грузинского. Но мы же с вами граждане Грузии, а говорить на государственном языке граждане должны.
Через несколько месяцев я приехала в Тбилиси.
– Ты стала очень громко говорить, – заметили родные и близкие, – раньше ты разговаривала спокойно, а теперь нервной какой-то сделалась.
Я стала наблюдать за собой и поняла, что говорю в Ахалкалаки нарочито громко, чтобы грузинская речь здесь перестала вызывать удивление.
Я живу и работаю в Ахалкалаки восьмой год. Моей дочери тридцать четыре года. Она двенадцать лет жила и работала в Германии, а осенью этого года вернулась домой, в Грузию. А сыну тридцать, у него восьмилетняя дочь – моя любимая внучка Анастасия, очень забавная, она приезжает ко мне. Недавно ее спросили, как у бабушки фамилия, а она все перепутала – провинция эта называется Джавахетия, она и говорит: «Бабушка моя Джавахишвили!»
Дети до сих пор моему отъезду из Тбилиси удивляются, но уже значительно меньше, чем раньше, начинают понимать…
Вначале я скучала, расстраивалась, что реже буду видеть детей и внучку, родственников и друзей. Но сейчас дети часто ко мне приезжают, бывают и родственники, и друзья. Да и может ли скучать человек, если он столько еще хочет узнать, столькому научиться? Даже когда останется совсем один – не заскучает. Напротив, в гуще мегаполиса люди гораздо чаще чувствуют себя одинокими.
Слава Господу, сейчас у нас все спокойно и мирно! Люди увидели, что ничего плохого я не собираюсь им делать, сейчас многие обращаются за помощью, нескольким армянам я стала крестной. Надеюсь, все будет продолжаться благополучно.
«Отче наш» как образ жизни
Внутренне я всегда ощущала себя верующей, но в церковь заходила только для того, чтобы помолиться и поставить перед иконами свечи. У меня была моя вера, мой Бог внутри и четкое понимание необходимости жить по совести, с детства мне
Спитакское землетрясение – катастрофическое бедствие, унесшее жизни 25 тысяч человек. Ахалкалаки находится приблизительно в двухстах километрах от эпицентра землетрясения города Спитака.
