она на четвертом курсе, готовилась стать врачом. Вначале никто не замечал, как легко ей удавалось поставить диагноз, почти не исследуя пациента. Потом она со смехом начала делиться с подругами по общежитию, будто глазами видит каждый орган так, словно просвечивает его рентгеном, поэтому легко может определить даже то, чем человек позавтракал. Она без труда отличала доброкачественные уплотнения от злокачественных – можно было потом не брать из опухоли биопсию. Все удивлялись таким способностям и сулили ей блестящее будущее.
Потом девушке пришло в голову проверить свои способности на расстоянии. Она ставила диагнозы по фотографиям и даже по описанию человека, которого представлял себе в данную минуту его знакомый. Несколько раз получилось так, что клинический анализ крови она смогла воспроизвести, вообще не зная ничего про пациента.
Вот тогда это все и произошло. Сделав из любопытства еще шаг, девушка научилась читать чужие мысли. Не все, конечно, а выборочно, словно бы настроившись на волну того или иного человека. Вначале она узнала, что подруга по комнате претендует на внимание ее молодого человека. Все это можно было бы списать на обычную ревность, но здесь, в этом самом кабинете, Тамара начала выкладывать такие детали, касающиеся жизни совсем уже других людей (которых поименно называл ей профессор, включив в их перечень и себя самого), что стало ясно: девушка получила доступ к информации, связанной с поведением и мыслями любого человека. Кого угодно.
Профессор знал, что девушкой заинтересовались специальные органы, но линию своего поведения к происходящему тогда еще не определил. В первую очередь ему хотелось разобраться с научным феноменом, и он уже выстраивал серию экспериментов, которые надлежало провести с Тамарой, – но как раз тогда девушка и пропала. А теперь в формуляре, который он держал в руках, значилась дата ее смерти.
Профессор закрыл папку и положил на край стола. Нужно было посмотреть там некоторые материалы, обобщить, построить гипотезу – но не сейчас, позже. Ему следовало свыкнуться с кое-какими мыслями.
Профессор постоял возле стола, наблюдая, как рассеянный отблеск затихающего дня бесшумно льется в его кабинет сквозь высокое окно с раздвинутыми шторами. В биографии у профессора была одна деталь, которую не знал никто, кроме него самого, а теперь об этой детали его заставил вспомнить мальчик.
Профессор родился в глухой сибирской деревне, и метрика о его рождении сгорела во время пожара. Времена стояли сложные, деревенские жители не имели паспортов, так что дату рождения ему вписали заново в какую-то справку – со слов, в общем-то, постороннего человека. Потом, перебравшись в город, он получил по этой справке паспорт, и ошибочная дата прочно закрепилась за ним на всю жизнь. По документам ему было пятьдесят два года.
Мальчишка назвал его возраст абсолютно правильно: пятьдесят четыре, потому что слышал своего ангела. Ангелы не ошибаются.
Профессор покачал лысой головой с выступающим тяжелым лбом, и еще раз посмотрел за окно.
Ему
