быть тогда в Грецию, как Байрон. И там рассчитаться со всеми, кто против тебя?
Она то ли утверждала, то ли спрашивала, сама наверное, не поняла.
Кажется она и себя причислила к тем, кому Мишель собирался мстить.
– Нет, – резко ответил он, – я же кавказский пленник, – мне там оставаться, Греция это для него навсегда могила, а не для меня. Горы, солнце и птицы высоко-высоко, я видел такой сон.
Так задолго до нового путешествия на Кавказ он определил и своего героя, и свое будущее.
№№№№№№№
Вспоминая эти слова значительно позднее, думая о нем, когда все сбылось, Мария пыталась понять, знал ли он все это на самом деле или просто все совпало? Но могут ли быть такие совпадения? Сомнений у нее не оставалось, он все это знал, точно знал в те дни. Но как же можно было жить с таким грузом: Вот уж точно, знания умножают печали.
Когда вернулась бабушка, ни скрипки, ни листов с поэмой уже не было, они перекочевали в тайник, где и потом хранились все время. И он казался спокойным и безмятежным, словно полчаса назад не пережил все это, не исполнил, и даже не ведал, что такое может быть и твориться в душе. Если бы Мария не была свидетельницей пережитого, она не поверила бы в то, что такое было, что могло быть.
Бабушка смотрела с подозрением, передавая Марии сплетни и новости, но думала о другом, она подозревала что-то, но никак не могла понять, что же именно так ее волновало и тревожило. Был какой-то заговор, это точно, но могли ли эти двое пойти против нее.. Мария точно не могла, а вот в своем внуке она не была так уверена. Было в нем что-то этакое, невыразимое и непередаваемое, и ей не понятное, а потому пугающее страшно.
Глава 4 Снова Государь
А потом настала для Мишеля самая трудная пора – разлука, с родным домом. Он должен был отправиться в гимназию, чтобы не оставаться неучем, получить какое-то образование.
Если бы они знали, как ему не хотелось всего этого. Но даже под дулом пистолета его бы не заставили в том признаться. Правда, тетушка все это чувствовала, она видела по его взгляду все, что творится у него в душе.
Бабушка тоже поняла, что ее так волнует, но просто взглянула на Марию, и разговор закончился, не успев начаться. Да и понимали все они, что это не прихоть, а неизбежность, а раз так, то и говорить не о чем. Но как он там будет, один среди всех, один против всех? Всех детей отправляли учиться, но был ли кто-то так мало приспособлен к жизни вне дома? Наверное, нет.
Все выяснилось очень быстро. Мишель не жаловался, вообще ничего не говорил, но сомнений в том, что там было скверное, не было никаких. Мария потеряла дар речи при встрече с Елизаветой Алексеевной.
Бабушка говорила, что человек ко всему привыкает. Мария не спорила, хотя ей хотелось сказать, что их Мишеля эта вечная истина не касается, он никогда не будет одним из всех, скорее против всех. А ведь это такой
