высится над большой кормой.На всех островах в прозрачное небо
Вскинулся красный осенний лес,
И шелест веток из темных омутов
Отзывается дрожью кифарных струн.
Сумрак с востока разливался вширь,
Как синее вино из опрокинутой чаши,
А поодаль стояла, окутанная в черное,
На высоких котурнах большая ночь.
Зима
Зима врастяжку. По ровной глади
Голубые снега. На дорогах стрелки
На четыре стороны показывают друг другу
Лиловое безмолвие горизонта.
Четыре дороги, все – в пустоту,
Скрестились. Кусты – как стынущие нищие.
Красная рябина блестит печально,
Как птичий глаз. Четыре дороги
Застыли на миг пошептать ветвями,
И вновь вперед, в четыре одиночества,
На север и юг, на восток и запад,
Где небо к земле придавило день.
Земля из-под жатвы горбом, как короб
С треснувшей плетенкой. Белою бородой
Она щетинится, как солдат после боя,
Сторож над мертвыми после жаркого дня.
Снег бледнее и день короче.
Солнце дышит с низких небес
Дымом, которому навстречу только
Лед горит, как красный огонь.
На севере
Бурые паруса вздуваются на тросах.
Карбасы бороздят серебристый залив.
По бортам свисают сети, тяжелые
От чешуйчатых тел и красных плавников.
Они возвращаются к молу, за которым
Сумеречный город в чадном дыму.
Вечерние огни расплываются зыбкими
Красными пятнами в темной воде.
Плоскоморье каменною плитою
Залегло на синем востоке. День
Встал на колени испить от света
И роняет в воду красный лист из венка.
Золотое облако дрожит вдали —
Это встает из глубин янтарный
Лес и в сумеречную дымку дня
Широко распростирает желтые ветви.
На ветвях прогнулись потонувшие моряки.
Их волосы свисают в воду, как водоросли.
Звезды, встав в зеленую ночь,
Начинают свое морозное шествие.
Слепые женщины
Слепые шествуют за поводыршами —
Черные исполинши, глиняные молохи
Над плечами тянущих рабов, – запевая
Долгую, протяжную песнь слепых.
Твердым шагом вступает их хор
В железный лед обставшего неба.
Ветер клубит над широкими их макушками
Пепельные пожары седых волос.
Великанские посохи их прощупывают
Улицу до самого взгорбья. Огромные
Гробы лбов их запечатаны огненной
Пентаграммой черного божества.
Вечер вывешивает огненную бочку
На сучья тополя в самый горизонт.
И руки незрячих тычутся в солнце
По веселому небу, как черные кресты.
Офелия
