возлюбленный чересчур настойчив, Элоиза отступает и, верная термину «подруга», реагирует уклончиво. Что же до Абеляра, то он мечтает о ночи любви и заявляет о горячем желании «узнать ее поближе», даже требует ее «полного жизненной силы тела». Он не скрывает нетерпения: «Открой то, что ты прячешь, покажи то, что скрываешь, пусть забьет фонтан твоей нежности, не скрывай больше ничего от твоего самого преданного слуги…» (письмо 26). На этом этапе их переписки представляется, что физическая близость уже состоялась; парадоксальным образом учитель дает любви лишь менторское определение, прикрываясь словами Цицерона: «Любовь – это некая сила души, которая не существует сама по себе, но всегда переносится на другого, с определенным вкусом и желанием, стремясь все делать вместе с предметом любви» (письмо 24).
Вскоре их близость перестала быть тайной. Бурная личная жизнь учителя отразилась на его уроках; об отношениях влюбленных поползли слухи, распространяемые «ревнивыми» учениками. Чтобы спасти преподавательскую репутацию, честолюбивый Абеляр предпочел отступить; опечаленной Элоизе нечего было противопоставить его обретенному целомудрию, и она подчинилась обстоятельствам. Когда он порекомендовал ей опасаться слухов, она не могла не усмотреть в этом свидетельства угасающей страсти: «Мне с трудом дается это слово. Прощай». Страсть сменилась охлаждением, объяснения которому в письмах нет: у возлюбленного проблемы со здоровьем? Испытание расставанием, внешняя угроза? Абеляр отмечает, что Элоиза перестала обращаться к нему на «ты». Он тоже переходит с ней на «вы»: «Отныне нельзя говорить вам ни „ты“, ни „моя нежная“, ни „моя дорогая“, но надо называть вас „сударыней“, потому что теперь мы не так близки, как были прежде, и мы стали посторонними» (письмо 36). Молодая женщина страдает. Ей, верной своей любви, малейшее охлаждение Абеляра кажется началом конца их отношений; она пишет ему все реже.
Между тем любовник не прекращает умолять Элоизу. «Будь милосердной!», «Пожалей своего любимого, который зачах от горя», «Напиши хоть пару слов», «Я с каждым днем горю все сильнее, а ты охладела». Вдали от нее, в одиночестве, сгорая от нетерпения, он чувствует себя изгнанником; при одной лишь мысли о том, что она разлюбила его или нашла счастье с другим, он рыдает: «Скажи же, моя нежная, доколе я буду мучиться?» Он забрасывает ее письмами, но она не отвечает. Конечно же, Элоиза страдает от разлуки с любимым: отчаянно верная, она нуждается в нем, «как земля в засуху нуждается в дожде». После паузы, длительность которой нам неизвестна, смиренная ученица наконец возобновляет переписку, выбрав для писем более безопасную тему – философию: говорить о любви означало бы вновь разжечь пламя страсти. В одном очень длинном письме она с увлечением продолжает когда-то начатую дискуссию: для нее любовь – это человеческая «добродетель». «Люби меня той любовью, которой я люблю тебя!» Религия в письмах почти
