style="font-size:15px;"> Сомбреро – ключ ко всему будущему родича.
Мэра позабавило, как закипели вдруг страсти у этих двоих, желающих ему угодить, хотя мотивов их не постигал. Мэр был великим захолустным политиком.
– Нет! – заорал безработный. – Сомбреро подниму я!
– Не тронь сомбреро! – заорал в ответ родич.
Два человека, наклонившиеся за сомбреро, вдруг замерли, пораженные собственным рвением, и хорошенько друг в друга вгляделись.
Мэр собрался было сказать: «Вы оба, ну-ка прекратите. Что с вами такое? Вы что, идиоты? Это же просто сомбреро».
И тогда бы все тут же закончилось. Вот как проста жизнь; не пришлось бы вызывать Национальную гвардию, вводить десантников и танки наряду с ВВС для поддержки с воздуха. Не случилось бы той речи, что Президент зачитал по телевизору, порицая события, которым предстояло иметь место, и особый комитет по странам третьего мира в Организации Объединенных Наций не денонсировал бы США.
Но главное, не случилось бы всемирной боеготовности у Соединенных Штатов Америки и Союза Советских Социалистических Республик.
Вот именно – мир не оказался бы на грани ядерной катастрофы, скажи мэр: «Это же просто сомбреро. Стойте смирно. Я его сам подберу, даже если оно ледяное. Сомбреро не кусаются».
Замо́к
Спустя час американский юморист так нервничал, что не мог ключом открыть дверь в свою квартиру. Так нервничал, что почти протрезвел. Он поверить был не в силах, что эта прекрасная японка стоит рядом в коридоре его дома, ждет, когда он откроет дверь, а потом войдет вместе с ним в квартиру.
Она стояла очень терпеливо и смотрела на него.
Что-то приключилось с замком.
Невероятно.
Чертов ебаный замок! Почему сейчас? Почему я?
Такого прежде не бывало.
– Замок, – сказал он, скребя ключом несообразно ситуации.
Японка ничего не сказала. От этого стало только хуже. Лучше бы она сказала что-нибудь. Он тогда не знал: она что-нибудь говорила, лишь когда было что сказать. Тогда она становилась прямолинейна и весьма членораздельна. Светских бесед она не вела.
Но она была очень умна, с замечательным чувством юмора – просто разговаривала мало. Когда вокруг были другие люди, они всякий раз удивлялись, потому что она могла и слова не произнести за целый вечер. Она говорила, лишь когда ей было что сказать. Она очень умно слушала, кивала, качала головой, если говорилось что-то умное и тонкое. Всегда смеялась в подходящий момент.
У нее был красивый смех – точно дождевая вода льется на серебряные нарциссы. У нее был такой приятный смех, что люди любили говорить при ней смешное.
Когда кто-нибудь разговаривал, ее очень узкие понимающие глаза смотрели ему в лицо и слушали так, будто он – единственный звук в мире, будто все, что звучало, совершенно кануло из человеческого уха и остался только этот голос.
Не говоря ни слова, она мягко взяла
