часто о своей жизни, о прошлом и о таежном быте. Между прочим, от него же я узнал, что летом он, как и все звероловы, занимается исканием женьшень.
Тогда там стояли еще дикие, нетронутые кедровники. Всякого зверя водилось много. Женьшень также встречался довольно часто в глубоких ущельях и падях Лао-лина. Теперь там вырублен почти весь кедр концессией Ковальского и женьшеня нет и в помине, но в старину окрестности скалы Балалазы и горы Тиколазы отличались обилием женьшень. Зверовая фанза Хо-сина находилась у подножья Тиколазы.
В конце июня к этой фанзе, отстоящей от линии Китайско-Восточной железной дороги в 40 верстах к северу, мы и отправились, вместе с хозяином ее, ранним летним утром, со станции Ханьдаохэцзы. Никакого оружия, согласно указаний Хо-сина, я с собой не взял, только на поясе у меня висели небольшой охотничий нож и походный топорик, – на случай заготовки дров в тайге и постройки шалаша.
Не буду утомлять читателя подробным описанием наших скитаний по бесконечным горам и лесам Шухая (Шу-хай-лесное море); интересных таежных встреч с дикими его обитателями, зверями и хунхузами; многочисленных ночевок у костерка, на берегу горных речек; поисков таинственного женьшеня в густых зарослях лесной чащи, и других эпизодов нашей скитальческой жизни, полной захватывающего интереса и непередаваемого очарования.
Таким образом, странствовали мы вдвоем с Хо-сином в продолжение четырех недель, обходя все укромные уголки тайги и исследуя каждый распадок в поисках пан-цуя.
Идя поперек западных отрогов Лао-лина, мы дошли почти до Сунгари, но, выйдя из тайги к возделанным местам, повернули назад, направляясь вверх по течению Лянцзухэ к фанзе Тиколазы. В берестяной коробочке Хо-сина, аккуратно завернутые в шелковые тряпочки, находились уже три корешка женьшень. Старик был доволен своей добычей, так как такое количество корешков взять за один сезон считается исключительной удачей.
Последний корешок найден был в одном из глубоких ущелий восточного склона Тиколазы. Мы предварительно долго и упорно блуждали по зарослям, разгребая палками листву и сплошную сеть вьющихся растений, покрывавшую землю, в надежде увидеть знакомые нам листья и цветочные бутоны растения, но поиски наши были тщетны. Старик взбирался уже на самую вершину Тиколазы, где у него построена была небольшая кумиренка на выступе скалы. Там совершал он моления и приносил жертвы духу гор и лесов, но могучий Ван, по-видимому, был неумолим и не желал показать нам охраняемый им пан-цуй. Ночуя у костра в каменных трущобах горы Тиколазы, мы неоднократно слышали голос грозного владыки и слабые, вроде кошачьего мяуканья, голоса его детей.
В те времена в пещерах горы тигры выводили своих детенышей и в ясные летние ночи можно было слышать, сидя у спасительного огонька жалобные голоса тигрят и довольное мурлыканье взрослых. Иногда, очевидно, из любопытства, звери подходили к нашему костру, но держались, все же, на почтительном расстоянии. Фосфорический
