во Франции по делу о незаконной легализации средств. Победа победой, но когда она дождется денег для себя?
Алекс Гольдфарб (руководитель Фонда гражданских свобод. – Примеч. авт.) считает: последние пару лет у покойного была уже хроническая депрессия. С ума все посходили!
Пару лет? Офигеть! Не знает Лена такого… Что-то не видела. Антидепрессанты, правда, принимал. После решения суда пытался справиться с ударом, под который поставил и себя, и всех близких. Должен был разработать план, как жить дальше. Решил договориться. Он хотел вернуться. С Леной вдвоем они и придумали тогда, что надо написать послание в Кремль. Ее бывший умел начинать с чистого листа то, чего не знал, не умел и в чем ничего не понимал. Вся страна в девяностые оказалась ровно в той же ситуации… А у него было такое качество.
За девять дней до смерти он оформил завещание детям первой сожительницы, Елене Горбуновой, своей матери и ее личному помощнику: все расписал по долям.
Чего у покойного больше – активов или долгов, теперь разбираются финансисты и юристы. Если подсчитать претензии Аэрофлота, Самарской области и самой Горбуновой, то набежит миллионов 500, не меньше, в долларах, конечно. Насчет активов куда сложнее, потому что олигарх всю жизнь прятал их от кредиторов.
В том же завещании назначил и душеприказчиков: адвокатов Котлика и Линдлея, дочь Екатерину, Елену Горбунову и Юлия Дубова.
Юристы говорят: крайне редко случается в британской практике, чтобы сразу три душеприказчика – Юлий Дубов и два адвоката – отказались от исполнения своих обязанностей. Елена Горбунова и дочь Екатерина думают. В активах покойного – полная неразбериха; допустив ошибку, есть риск, что по английским законам придется платить кредиторам из собственного кармана. Но Лена как раз кредитор, чуть ли не самый главный, она от своего не отступит, точно останется душеприказчиком, пусть хоть все уходят.
Они прожили фантастическую жизнь. И очень рискованную. Он подвергал опасности и себя, и Лену с детьми. Иногда приходили спецслужбы: «Есть сигнал, появился человек. Надо делать то-то, то-то. Надо разделиться». Детей обожал… Но муж и отец был безответственный… Вот и с деньгами так ничего и не довел до конца.
Известный писатель издали казался ладным дубком – в соответствии с фамилией, – хоть и росточком не вышел. Прическа, бородка с усиками, как всегда, в идеальном порядке. И отвечать горазд на любые, самые заковыристые вопросы – не задумываясь, лихо, да так, что искры высекались. В книгах его живут тоже весьма лихие ремарковские герои – в основном выходцы из академической среды (нонсенс, не правда ли?) – с примесью провинциально-русифицированной бондианы, да и ему самому хотелось бы слыть: для посторонних – категорически резким и ледяным, всезнающим и весьма опасным, для своих – теплым и милейшим. Кривоватые мелкие зубки и беспокойные глазки выдают двойственность его сервильной натуры и застарелую
