«один из немногих адекватных представителей так называемого правительства Ичкерии», который «отвергает террористические методы сопротивления» и за которым «не тянется шлейф тяжких преступлений». Двадцать пятого июля 2009 года в интервью Би-би-си Закаев дал понять, что готов сотрудничать с Рамзаном Кадыровым, признавая нынешние власти Чечни легитимными: «Не считаться с реальностью – это не только политически безграмотно, это вредно для всего и для всех» – и вскоре объявил о прекращении сопротивления боевиков с 1 августа 2009 года.
Тридцатого октября 2009 года Парламент Чеченской Республики потребовал роспуска телефонного парламента Ичкерии, состоящего из двух депутатов – Сараляпова и Бешиева, находящихся в Париже, а также избранного ими телефонного правительства Ичкерии в Лондоне, состоящего из двух министров – Закаева и Ферзаули.
Ахмед познакомился с усопшим в Ингушетии во время Первой российско-чеченской войны. Будучи замсекретаря Совбеза, гений интриги по праву считался ключевой фигурой российской делегации. Тогдашний глава Совбеза и руководитель делегации Иван Рыбкин не раз подтверждал, что договор о мире в мае 1997-го президенты Ельцин и Масхадов подписали главным образом благодаря фантастической настойчивости ныне покойного олигарха.
Болтают, будто бизнесмен отправил в Кремль письмо, в котором просил прощения и заявлял о желании вернуться в Россию. Закаев не верит ни единому слову: не могло быть такого письма. Если бы оно существовало, его опубликовали бы во всех СМИ сразу после отправления. Олигарх до последнего оставался верен себе и не предавал ценностей, за которые боролся.
К послеельцинской власти покойный относился как к диктатуре, которая свернула свободы и на корню задушила демократические процессы, проявившиеся в России во многом благодаря тому, кого сейчас будут отпевать.
Усопший был не только бизнесменом, но еще и одним из ведущих московских политиков (с 1996 года). Конечно, как и все смертные, допускал ошибки, но умел их признавать.
К олигарху иски на сотни миллионов долларов… О чем это может свидетельствовать? О том, например, что у него сохранилось еще немало всякого, если говорить о материальных ценностях. Те 25 или 30 миллионов фунтов, которые он потерял в суде, не могли стать чем-то определяющим в его борьбе, для его материальной базы – тоже. Ахмед не кассир и не бухгалтер олигарха и, конечно, не подсчитывал средств погибшего. Но ему не верится, что у бизнесмена так плохи были дела, что из-за этого он покончил с собой.
Противники Республики Ичкерии хотят, чтобы они закрылись, ушли в подполье, чтобы их не было ни видно, ни слышно. И тогда их борьба будет проиграна московскому режиму.
Закаев жизнь прожил, он немолодой уже человек… Письма с просьбой о прощении, о котором говорил пресс-секретарь Кремля, Ахмед уверен, не дождались от усопшего – и от него не дождутся. А так, время покажет…
У Закаева с Борисом не было совместного
