состояние стабильное, хотя есть риск еще одного сердечно-сосудистого коллапса. Мы не уверены, как тело отреагирует на то, что мы сделали для ее спасения.
Я разрыдалась:
– Не хочу, чтобы она снова через это проходила. Не позволю, чтобы они это делали с ней, Шон.
Доктор уставился на нас:
– Возможно, вы хотите рассмотреть отказ от реанимации. Это распоряжение об отказе, которое будет храниться в медицинской карте. Там говорится, что, если подобное повторится, вы не согласны на реанимацию Уиллоу.
Последние несколько недель беременности я готовилась к худшему, но и подумать не могла, что будет так сложно.
– Это пища для размышления, – сказал врач.
– Возможно, – сказал Шон, – она не должна быть здесь с нами. Возможно, она предназначена Господу.
– А как насчет моих желаний? Я так ждала ее рождения.
Он обиженно посмотрел на меня:
– Думаешь, я не ждал?
За окном во дворе больницы я увидела холм, покрытый искристым снегом. День стоял ослепительно-яркий, как лезвие ножа. С трудом верилось, что всего несколько часов назад здесь свирепствовала снежная буря. Один предприимчивый папочка, пытаясь занять сына, забрал из столовой поднос. Мальчик с визгом несся с горки, оставляя за собой снежный вихрь. Он встал и махнул рукой в сторону больницы, где, должно быть, кто-то смотрел на них так же, как и я. Возможно, здесь мать мальчика, которая ждет еще одного ребенка. Может, даже стоит в соседней палате и смотрит, как катается ее сын.
«А моя дочь, – рассеянно подумала я, – никогда не сможет этого сделать».
Пайпер крепко сжала мою руку, и мы обе взглянули на тебя, все еще находясь в ОИТН. Под твоими покалеченными ребрами торчала трубка, бинты плотно держали ручки и ножки. Я слегка пошатнулась.
– Ты в порядке? – спросила Пайпер.
– Не обо мне надо беспокоиться. – Я подняла взгляд на подругу. – Они спросили, не хочу ли я подписать отказ от реанимации.
– Кто такое спросил? – округлила глаза Пайпер.
– Доктор Роудс…
– Он интерн, – презрительно сказала она, словно бы произнесла «он нацист». – Он даже до столовой не знает дороги, что уж говорить о манере общения с матерью, на глазах которой ребенок перенес полную остановку сердца. Никакой педиатр не станет советовать отказ от реанимации новорожденного до того, как обследование мозга не подтвердит необратимое разрушение…
– Они вскрыли ее прямо на моих глазах, – дрожащим голосом произнесла я. – И я слышала, как ломаются ребра, когда они вновь запустили ее сердце.
– Шарлотта…
– Ты бы подписала?
Пайпер ничего не ответила, и я перешла на другую сторону от кроватки. Ты оказалась спрятанной между нами, словно тайна.
– Неужели такой будет вся моя оставшаяся жизнь?
Долгое время Пайпер молчала. Мы прислушивались к окружавшей тебя симфонии гудения и жужжания. Я заметила, как ты вздрогнула, как поджала крохотные
