>Картофельный поход
Была суббота. Папа лежал на диване с газеткой. Отдыхал. Я тоже лежал. С ним рядом. Лежал и рассматривал в газете снимки.
Папа почитает-почитает, посмотрит на меня и говорит:
– А хорошо, Вовка, вот так иногда поваляться, побездельничать. Верно?
– Спрашиваешь.
– Только вот меня что-то в сон клонит. А тебя?
– И меня, – говорю.
– Покемарим?
– Покемарим.
– Чур без медвежьего храпа и львиного рыка.
– Чур.
Только мы устроились, накрылись газеткой – как вошла мама.
– Подъём, мужики!
Но мы с папой притворились, будто давно заснули.
– Эх, спит моя оравушка богатырским сном. А в доме картошки нет, – тихо сказала мама совсем другим голосом.
Мы лежим себе. Папа даже носом посвистывает. Вдруг перестал посвистывать, заворочался, зашелестел газетой.
– Придётся отправляться в картофельный поход, Вовка, – сказал папа кислым голосом. – Ну, раз мы с тобой мужики.
А я сплю себе. Так не хотелось вставать с тёплого дивана. Ещё бы. На улице дождь, сыро, ветер дует. Какой тут поход?..
– Ничего не попишешь, картошка нужна, – вздохнул папа.
Я чуть приоткрыл один глаз. Вижу, папа смотрит в окно. А там за окном одна холодная осень.
– Думаю, Вовка меня одного не отпустит в такое ненастье, – папа посмотрел на маму.
– Конечно, не отпустит, – засмеялась мама и скомандовала: – Оба шагом марш за картошкой!
Пришлось и мне вставать.
Приходим в магазин, а там картошки нет. Была, да кончилась.
– Во, хорошо! – говорю. – Пошли домой. Так и скажем маме.
– Предлагаешь вернуться без добычи? – удивился папа.
– А что? Мы же не виноваты.
– А есть что будем? И потом, какие же мы с тобой мужики, если вернёмся домой пустыми. Поехали-ка на рынок. Ну, чего скуксился?
– Да ну! На рынок…
– Тебя, я смотрю, назад потянуло. К тёплому дивану.
Мне очень не понравилось, что папа так посмеивается надо мной.
– Ладно, поехали, – говорю.
Приехали мы на рынок. Народу-у!..
Папа взял мою руку, говорит:
– Держись за карман куртки. И смотри у меня, не отстегнись.
Идём. Проталкиваемся.
А кругом чего только не продают!
Некоторые продавцы покупателей так и подзывают. Громко, весело:
– Огурчики малосольные! Кому огурчиков?! С рассолом и без рассола – как душе угодно.
– Кому помидоры?! Краснодарские – краснее не бывает.
– Капуста свежая, белокочанная! Хоть в щи, хоть в засолку!
– Яблоки, гранат, орех грецкий! Подходи, пробуй! Попробуешь – сразу купишь!
Я посмотрел на продавца. У него так сверкали чёрные глаза, что подходить было страшно.
Вот и картофельный ряд.
Папа так сразу и направился к дедушке в брезентовом фартуке. Дедушка худенький, в очках. На голове чёрная ушанка. Одно ухо вверх торчит, другое – просто болтается. А лицо почему-то сердитое. Он никого не подзывал и товар свой не нахваливал.
– Это у вас «кобблер»? – папа взял в руки картофелину. Вертел, разглядывал. Даже понюхал.
– И не угадал! – дедушка прямо обрадовался.
– Ну тогда… «коренёвский»!
– Ишь ты, угадал, – расстроился продавец. – Да ты, поди, ни одного другого-то сорта и не слыхал.
– Слыхал, – папа смотрел на дедушку и улыбался. – Например, сорт «берли́-хинген».
– Ишь ты, какой заковыристый угадчик выискался.
– А картошка ваша из каких мест будет?
– А ты, дорогой заковыристый, сам смекнуть должен.
– Думаю, из новгородских.
– Попал. В точку. А теперь ступай, раз всё угадываешь…
– То есть как это «ступай»?! – нахмурился папа.
Рядом с дедушкой стоял другой продавец картошки. Он слушал-слушал и говорит:
– Ну
