нет! Только одна зимняя. Не надевать же тебе женский платок или шляпку с пёрышком…
И пришлось мне надеть кепку Борькиного дедушки. Такую серую в клеточку. Большую, как морская черепаха. Ей всё не сиделось, и она ползала по моей голове, как живая.
Мы вышли на улицу. Из-за этой кепки я ничего вокруг себя не видел. Борька держал меня за руку, как маленького. И вёл, как слепого.
– Ничего, Вовка, – приговаривал он, – не волнуйся. Ты только под ноги смотри, а уж я тебя доведу.
– Не волнуйся, не волнуйся… Парикмахер криволапый. Натворил, а теперь успокаивает…
Дотащились. Стали входить в дверь, а она не открывается.
– Мальчики, вы что хулиганите? Разве можно двери ломать? – сказал какой-то прохожий.
– Мы не хулиганим, – отвечает Борька. – Мы в парикмахерскую.
– Так ведь сегодня парикмахерская не работает. Выходной у них сегодня.
Тут меня зашатало. Приподнимаю козырёк кепки.
– Почему выходной?
– Потому что парикмахеры сегодня отдыхают.
– А я как же?
– Подожди ты! – перебил меня Борька. – Скажите, пожалуйста, а на Гражданском проспекте парикмахерская сегодня работает?
– А там, кажется, ремонт начался.
– Спасибо, – отвечает Борька.
Прохожий ушёл, а мы остались.
– Борька, что делать будем?
– Не знаю, – говорит.
– И я не знаю.
– Придётся тебе, Вовка, потерпеть. До завтра. А завтра с утра – в парикмахерскую. Тебе только ночь переночевать. Заснёшь, а во сне ведь тебе всё равно, какой ты…
– А что я дома скажу?
– Скажешь, что парикмахерская закрыта на выходной.
– Это я и без тебя знаю! А про голову?!
– Скажи, скажи… это…
Борькины ноги затоптались на месте. Я даже подумал, что он сейчас убежит.
– Ладно, – говорю, – веди меня домой.
– Вовка, может, ты у меня переночуешь?
– Думаешь, тебе не влетит?
– А мне за что?
– А за крахмальную простынь. Ты же её теперь так не сложишь, как она была.
– Да, – тяжело вздохнул Борька.
Привёл он меня домой. Звоним. Открывает папа. Я его по брюкам узнал и по тапочкам.
Папа долго стоял в открытых дверях.
– Боря, – спросил он, – ты не знаешь, где Вовка? С ним ничего не случилось?
– С ним? Он вот. С ним ничего…
Папа снял с меня кепку.
– Как же ничего, когда он так благоухает. От него пахнет, как от целого розария Ботанического сада.
Борька понюхал меня. Говорит:
– Немножко пахнет. Цветами.
– Это называется немножко? А кто его так немножко оболванил? Неужели это он сам себя умудрился?..
Борька молчит. Я тоже.
– Та-ак…
Тут
