ведь, не из нашей веры.
Деверь Ларивон поддержал сноху:
– Праведное слово говорит благостная, – прогудел он себе в рыжую бородищу. – Блудницу огнем сожгли, а щепотника выхаживаем, паки зверя лютого. Отчего так?
Старец стукнул батогом-посохом:
– Молчай, срамное брюхо! Хаживал ли ты, праведник, в чепи закованным по рукам и ногам? Шел ли ты на царя с ружьем? Сиживал ли в каменной крепости? Барин тот попрал барство да дворянство, чтоб свергнуть сатанинский престол со барщиной и крепостной неволей. Слыхивал ли экое? На зуб клал али мимо бороды прошло? Может, тот барин примет нашу веру древних христиан и, как Аввакум-великомученик, пойдет с нами к Беловодьюшку сибирскому. Тогда, Бог даст, отдам ему посох и крест золотой…
Содрогнулась община от подобных намерений духовника, почитаемого не менее самого Исуса Христа.
Пустынники-верижники толковали и так и сяк. Особенно старался в том пустынник-апостол Елисей.
– Грядет, грядет великая напасть! – вещал Елисей по землянкам, хаживая к верижникам. – Сам духовник в отступ пошел от древней веры – погибель будет. Сам зрил того нечистого, упрятанного под Мокеевой телегой. Курицу жрал, и масло по бороде текло. Откель масло? Еретичка Ефимия оскоромилась!
И – пошло, понеслось среди верижников:
– Не зрить нам Беловодьюшка!
– Нечистый барин, чай, в церковь поповскую поведет, кукишем креститься заставит.
– Ой, худо! Ой, худо!..
Дошел вопль и до старца Филарета. Созвал он на тайное моленье в свою избу избранных Богом и самими верижниками верных апостолов и в том числе неистового кривоносого Елисея с гирею на ноге.
Зажгли двенадцать свечей у древних икон, помолились по уставу, расселись вокруг стола духовника, а потом начали разговор.
– Сказывайте волю Исуса, – потребовал старец. – Глаголь, святой Елисей!..
Елисей вышел на середину избы, опустился на колени и, воздев руки к иконам, возопил:
– Сатано округ рыщет – погибели нашей ищет, святейший наш батюшка Филарет! От барина того погибель будет.
– Такоже. Такоже. – Филарет помолился. – Глаголь далее.
– Слыхивали: посох духовника обещан щепотнику? – намекнул Елисей и замер, ожидая слова духовника.
Духовник ничего не ответил. Обратился к апостолу Тимофею:
– Сказывай, преблагостный Тимофей. Кто рек при щепотнике Филаретово имя? На чью ладонь положили тайну святого Церковного собора? Чьему имени при щепотнике хвалу воздали? Сказывайте!
– Елисей, батюшка Филарет! Он рек имя! Он! – ответил длиннющий апостол Тимофей.
– Бес попутал. Каюсь, батюшка!.. – бухнулся лбом о земляной пол апостол Елисей.
– Тайна на чужой ладони – чья тайна? Сказывайте!
– Июдина, батюшка Филарет.
– Как быть таперича? Гнать ли щепотника со тайною во поле,
