пожал мне руку. Я задался вопросом, а не заработал ли он себе плохую кожу выпивкой.
– А, вот как. Ну, заходи.
Он отошел в сторону и приоткрыл дверь пошире. Я зашел. Внутри дом был красив на диво. Гораздо лучше здешней среднестатистической летней резиденции. Мебель тут была в основном антикварная – пусть и не лучших марок, но в хорошем состоянии. Вся деревянная отделка блестела так, будто ее недавно отполировали; один угол целиком занимало роскошное шведское бюро.
– Ке-е-ей-си! – окликнул отец, выглянув в лестничный пролет.
– Иду-иду! – донесся издалека поспешный ответ.
Садиться ни один из нас не стал. Да и болтовня как-то не заладилась. Видно, до моего прихода он читал газету – скрученная в трубку, она была зажата у него в массивном кулаке. Болеет он или нет – раздражать его попусту я сейчас не хотел.
Кейси упоминала, что он – банкир, но представить этого типа сгорбившимся за письменным столом и подбивающим циферки было непросто. Если б не дурной тон кожи, я бы заподозрил в нем кого-то из сферы физического труда на открытом воздухе. Интересно, где он так подкачал плечи? Осмотревшись немного, я заметил на стене над бюро большое фото в рамке – и все понял.
Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.
– Йельский клуб рестлинга, тысяча девятьсот тридцать восьмой год. Вон в том ряду крайний слева – я. Двенадцать побед, всего два поражения.
– Ого, круто.
Вздохнув, он сел в большое мягкое кресло у камина. В его ровном баритоне не было энтузиазма – он звучал глухо, мертво. Да и взгляд у него был потухший – как если бы из глаз Кейси вытянули всякую оживленность и отняли бы даже ту чуть волнующую непонятную глубину, каковую я находил такой привлекательной. Его глаза напоминали стеклянные протезы. Возможно, он взаправду очень серьезно болеет, если вовсе не при смерти был.
– Где работаешь? – вяло спросил он. Что ж, разговора не избежать.
– На лесопилке, с деревяшками вожусь.
Последовал отстраненный кивок. Повисла пауза. Он уставился в пустоту прямо перед собой.
– На жизнь хватает? – разродился он наконец вторым вопросом.
– С напрягом, но в здешних краях выбора особо нет. На плаву меня срубает морская болезнь.
– Сам море не люблю. – Он хохотнул. Но без веселости. Смех был таким же безжизненным, как и все прочее в нем.
– А у вас дом красивый. – Как и говорил, собеседник из меня отпадный.
Еще кивок. Казалось, для этого человека я вроде соринки на ковре. Я просто не заботил его, вот и все – может, это даже к добру. Казалось, держать в уме сам факт моего пребывания здесь требовало от него некоторых душевных усилий.
С лестницы послышались шаги. Взгляд загадочного родителя Кейси худо-бедно прояснился, сфокусировался на мне: ого, этот парень все еще здесь.
– Будьте осторожны с моей дочуркой, мистер Томас.
– Э… хорошо, сэр.
Шаги
