в растерянности. Да какой там в растерянности, он сейчас с удовольствием сам напился бы до потери чувств и загремел в этот же вытрезвитель, дежурным по которому сейчас являлся, лишь бы не держать в руках этот паспорт.
– Откуда я знаю? – Михална была озадачена не меньше чем её соратник, разве что напиваться не хотела, и то, не факт.
Можно сказать что Глассу повезло. Когда Фёдор с Николаем, оставив его на лавочке, отправились ловить такси, Гласс, утомлённый выполнением задания, начал элементарно засыпать. На ту беду лиса, к счастью, близёхонько не бежала, а близёхонько проезжал дежурный наряд милиции, они то и увидели спящего бойца прохладительного фронта.
Не будь милицейского УАЗика, вполне возможно, что ничего бы страшного не произошло. Проспался бы Гласс и поехал домой, а проспавшись дома окончательно, совсем забыл место выполнения задания и соратников по его выполнению. Но в дело, не иначе как, вмешались высшие силы, и жизни Гласса было определено какое-то время находиться под «созвездием белого халата».
Милиционеры не остались безучастными к Глассу, его препроводили в автомобиль и отвезли туда, куда в таких случаях и в таком состоянии отвозят сознательных и несознательных граждан – в вытрезвитель.
Надо сказать, что из всех признаков жизни, на которые был способен Гласс, было лишь неуверенное перебирание ногами и то, если держать под руки. В остальном он напоминал безветренную погоду, то есть не шевелился, так что роль ветра приходилось выполнять патрульным милиционерам.
В вытрезвителе Гласс тоже продолжал спать, поэтому не заметил, как был подвергнут необходимым в таких случаях процедурам и препровождён баиньки. Если бы он имел в себе силы говорить, то неизвестно как бы все происходило дальше и чем бы закончилось. Но Гласс говорить не мог, вернее мог, но не в тот момент, поэтому так оно всё и получилось.
То ли день был такой, то ли разгульное время ещё не наступило, вытрезвитель был пустым, Гласс оказался его первым посетителем и клиентом.
Вообще-то работа в вытрезвителе нервная и скучная. Нервная она тогда, когда клиент косяком прёт. Мало того, что прёт, так ещё в силу состояния, почти каждый озабочен собственной индивидуальностью. Тогда конечно же приходится щедро расходовать нервные клетки на благо общества. Даже большой стаж и опыт работы в этом заведении не позволяют стать законченным жмотом, в смысле клеток, и относиться к клиентуре и к вытворяемому ими, равнодушно. Да и какой советский человек относится к своей работе равнодушно, правильно, никакой, поэтому приходится нервничать. А когда народ по улицам трезвый ходит, ну или ещё не до конца готовый к тому чтобы…, тогда скучно, потому что из всех развлечений в вытрезвителе – всесоюзное радио и клиенты. Вот так вот в некоторых случаях выглядит суровая служба без полутонов.
Но жизнь все-таки устроена справедливо. Если чего-то не хватает, то оно,
