день, Аким Федорович, – раздается голос Васильева.
Я даже не оборачиваюсь, усиленно делая вид, будто не замечаю его нахождения здесь.
Уже готовлюсь ответить, на случай, если он снова вздумает докапываться до меня, но Марина Афанасьевна спасает ситуацию своим появлением.
Все рассаживаются по своим местам, слава богу, Андрей остается на противоположной стороне, рядом с отцом. Я же, подозвав Марусю, устраиваю ее рядышком.
– Аким, – смеется Сергей Матвеевич, обращаясь к дедушке. – Это что, твоя? А я и не знал, что Дашка у нас уже с ребенком.
Дедушка одаривает нас с Машей по-отечески нежным взглядом.
– Да нет, это дочка Кругловых… Девчушка часто гостит у нас, она уже как родная нам, – смеется дедуля, а все окружающие, вдруг резко теряют интерес к Марусе. Марина Афанасьевна одаряет девчушку пренебрежительным взглядом.
Мне становится неприятно, и я с радостью бы ушла отсюда сию секунду. Но не хочу подводить дедулю.
– Марусь, – шепчу ей на ушко. – Ты поела?
Девчонка доедает последний кусочек форели с тарелки и радостно кивает.
– Тогда иди, и покажи мистеру Морковке вон ту статую, мне кажется, он оценит, – подмигнув ей, поправляю волосы. Девочка вскакивает со стула и ураганом уносится в другую сторону двора.
– Даша, – наклоняется ко мне Марина Афанасьевна, как только малышка уходит. – А что с органами опеки? Родители алкоголики, слышала там отец совсем крышей поехал.
Я не хочу говорить с ней о родителях Маши. Не хочу объяснять, почему я все еще не отправила ее в детский дом. Разве она поймет? За всеми этими красивыми фонтанами и шикарным домом кроется жестокое сердце и полное равнодушие.
– Марина Афанасьевна, давайте поговорим о хорошем. Такой великолепный день, – улыбнулась ей вежливо. – У вас новая прическа, вы с ней просто великолепны! Женщина довольно улыбается, позабыв о недавнем разговоре, принимается рассказывать мне о новой девочке парикмахере, переехавшей недавно к нам в хутор.
– Потанцуем? – раздается вдруг над ухом, и я чувствую, как мужские руки опускаются на мои плечи. И снова эти надоедливые мурашки по коже табуном.
– Нет, – слетает грубое с губ, а он наклоняется к моему уху.
– Даш, на нас все смотрят, и я не отстану, ты ведь это понимаешь?
Подняв голову, встречаюсь с ним взглядом. И эта насыщенная зелень в его глазах действует мне на нервы.
– Я понимаю, что вместо слов слышу какой-то шум. Нужно обратиться к врачу, в последнее время частенько шумит.
Поднявшись из-за стола, направляюсь в другую часть двора. Маруся у сцены, танцует в обнимку с кроликом. Ребенок счастлив, не замечает высокомерных взглядов окружающих. Интересно, в какой момент человек становится взрослым, теряя доброту и свет из своего сердца? В какой момент человек понимает, что может и имеет право предать другого, растоптать его чувства, а спустя год вернуться и делать
