style="font-size:15px;"> В дверях замаячил Нупуру.
– Таппи! – завопил Анастас. – Мигом в бот! Волоки реанимационный блок! Большой! И включи витализационную камеру, пусть входит в режим! В капсуле наберешь два белых колечка – подряд, синее и красное!
– Понял! – донеслось из коридора, куда пулей выскочил Таппи.
– Боже, боже… – стонал Григорян, хватая себя за щеки.
– С-себумы – не воины, – вынес вердикт Гумм.
– Гумм, – попросил Середа, с трудом разжимая стиснутые зубы, – будь другом, сними все это на мета-визирку. Пусть все наши долбаные миротворцы увидят, с кем они не желают воевать!
Примчался Таппи. Хватая воздух ртом, протянул реанимационный блок. Григорян торопливо разложил его, блок надулся в прозрачный цилиндр, по его стенкам потек целебный раствор.
– Виктор… – слабым голосом позвал Анастас.
– Иду, – откликнулся Середа.
Вдвоем с пилотом он освободил руки и ноги несчастной женщины от фиксаторов и осторожно поднял трепещущее тело. В горле подопытной забулькало, между зубов просочилась кровь с языка, искусанного в приступах язвящей боли.
– Ма-ма… – прохрипела женщина. – Т-таня… м-ня… Та-ня…
– Потерпи, миленькая, – шептал Середа, – потерпи… Сейчас тебе станет легче… Вон, какое сердечко здоровое… Сейчас, Танечка…
Вряд ли женщина различала его слова, но сам тон ее успокоил. А может, подействовала родная речь?
Григорян с Середой уложили женщину в реанимационный блок и закрыли его. Раствор побежал живее, обволакивая судорожно вздрагивающие мышцы, обезболивая и унимая трепет истерзанного тела.
Таппи махом настроил блок и вывел на экранчик зеленые зигзаги и синие мнемографики.
– Такая боль… – пробормотал он.
Середа шагнул к двери и поманил за собой Григоряна.
– Пошли, гуманоид, – произнес он ровным голосом.
Вернувшись в ходовую рубку, Виктор спросил приплевшегося пилота:
– Как открыть первый шлюз?
– Вы имеете в виду – разблокировать? – беспомощно пробормотал Григорян.
– Я имею в виду – открыть! Наружу!
Совершенно потерявшись, Анастас указал на две клавиши. Середа поочередно их нажал. Сначала на экране ничего не происходило, только себумы заволновались, зашебуршились. А потом возникшая при разгерметизации тяга начала их отрывать от причала, закручивать в туманном вихре вырывавшегося воздуха и выбрасывать в открытый космос.
Середе было хорошо видно, как коричневые бурдюки раздувались в шары, увеличиваясь втрое, и во все стороны торчали короткие, тупые выросты, делая себумов похожими на морские мины. А потом мины стали лопаться, и в разрывы ударяли фонтанчики зеленовато-бурой жидкости, мгновенно превращавшейся в мутные льдинки.
Григорян сдавленно охнул, а Копаныгин
