Дикая яблоня. Пасторальная симфония. Татьяна Мишина
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Дикая яблоня. Пасторальная симфония - Татьяна Мишина страница 8
Валентина Семеновна Даньшина, моя тётя
За прибрежным веретеньем
крутовыгнутый озо́р,
Ча́лит, чалит теплоходик —
белосахарный узор!
Чалит вдоль по забере́ги,
огибая мели,
Обступили берега
горы, сосны, ели.
Прихотли́вые изгибы
и крутые берега,
Чешуёю рыбы-царь
бу́сит стылая вода.
И мерцают в солнцебое
две полосочки земли,
Дремлют лодочки верх дном
на песчаной о́тмели.
Прихотливые изгибы
и крутые берега,
Енисей мой, Енисей!
Ой, родимая река!
И мерцает в солнцебое,
растворяется вдали
Теплоходик – белый кубик —
светлое дитя Земли!
За прибрежным веретеньем
крутовыгнутый озо́р,
Ча́лит, чалит теплоходик —
белосахарный узор!
Дмитрий был большой франт. Любитель красиво одеваться. Он всегда привозил наряды жене и детям из Москвы, где часто бывал по работе в командировках.
Он останавливался у своей родной сестры Полины Савельевой. Она жила с семьёй на Арбате.
В этот раз он привёз из Москвы детям и жене красивые вещи. На рукаве шерстяной тёмно-синей блузы был вышит гладью шёлковыми нитками якорь золотого цвета. Плиссированная юбка – под цвет матроски. С распущенными волосами, которые от природы были вьющимися, тёмно-каштанового цвета, дочь Лида была похожа на принцессу.
Дмитрий целый день фотографировал детей дома и в парке у фонтана. У него был свой фотоаппарат – редкость в то время.
Вдруг он услышал плач маленькой Лиды. Она крикнула: «Папа, папа, кто уронил яблоньку?!» И действительно – на лужайке лежала вся в цвету дичка. Она была ещё небольшая, но цвела сказочно. Лида плакала. Дмитрий задумался: как успокоить дочку? Он взял её на руки. Ему нечего было сказать. И вдруг в разговор вмешался Леопольд:
– Я хочу Лиде рассказать стишок, и она перестанет плакать. Я его сейчас сочинил.
– Ну, давай, давай, мы слушаем тебя, – сказал отец.
Леопольд начал:
Дикая яблонька
В парке росла,
Дикая яблонька
Белой была.
Дикая яблонька
Цвела много лет.
Кто погубил её?
Где же ответ?
Лида перестала плакать, а Дмитрий сказал:
– Ну, ты даёшь, ты же у