привычней печаль и боль,Счастье ему, вообще-то, и ни к чему.
Звезды его восходят, когда умирает любовь:
Тогда сердце его, пылая, озаряет тьму.
Если я хлеб твой намажу черной икрой,
Если стану виночерпием щедрым в твоей судьбе,
Горы меня не простят за жест такой.
Голод и жажда – вот всё, что остается тебе».
«Смерть слишком щепетильна, выбирая…»
Смерть слишком щепетильна, выбирая
Из нас достойнейших – какой же прок
От недостойных?! Но за дверью рая
Их ждет опять неумолимый рок.
Мы сохранили звук родимой речи,
Оставшись скорбно жить среди теней.
Иных уж нет, а те, увы, далече.
Но чем далече, тем они родней.
Муравей
Репатриант и патриарх,
оплот морали,
тебя заездили в стихах,
зарифмовали.
Но от строфы ползешь к строфе,
морщиня лобик,
трудолюбивый муравей,
как луноходик.
Когда смотрю я на людей
без задней мысли,
в меня вползает муравей,
щекочет мысли.
В микроскопической борьбе
с утра до ночи,
весь мир таская на себе,
чего он хочет?
«Чего ты хочешь, – говорю, –
членистоногий?
Перекури!»
«Я не курю. Уйди с дороги!»
«„Лживое времечко!“ – правда сказала…»
«Лживое времечко!» – правда сказала.
«В этом же правда!» – ответила ложь.
Всюду, – в пустыне ли, в шуме ль вокзала, –
Нам диалектику вынь да положь!
«В дни, когда птицы прощаются с летом и роща редеет…»
В дни, когда птицы прощаются с летом и роща редеет,
Припоминая птенцов желторотых в покинутых гнездах,
В сердце гнездится печаль и душа сиротеет,
И наполняется болью пронзительной воздух.
Осень идет, одевая меня, а поля раздевая,
И по земле расстилается плачем косяк журавлиный.
Осень, – рдяная, растерянная, дождевая, –
Слишком насмешлив твой путь одинокий и длинный.
Плоть мою ветви простуженные не согреют,
Дух мой скорбит, как башка Иоанна на блюде.
Гнезда, что брошены, так же, как люди, стареют,
Сакли, что брошены, так же стареют, как люди.
Вижу, как падают в море уставшие птицы,
Слышу их крик заблудившийся и нелюдимый:
«Коль умирать, так уж там, где случилось родиться,
Если уж строить гнездо, то в отчизне родимой!»
Вечернее раздумье
Опять беззастенчивый ветер
листает страницы полей,
и солнце закатное светит
и прячется средь тополей.
И в каждую клеточку сердца,
народною песней звеня,
сквозь сумрак осенний и серый
отечество входит
