В волосах моих чуток запутался, но ничего, быстро дорогу нашел, шустрый такой.
Светлячок-светлячок,
Ночкой не спи,
Летай над рекой,
Кружи над травой.
Бабушка говорит, если разбудить светлячка, он обязательно тебя выручит в самый нужный момент. Ты уже забудешь, а он все равно прилетит.
Надеюсь, бабушка сейчас спит и не знает, что я посреди ночи бужу светлячка. Конечно, она обрадуется, что я нашла своего светлячка и даже смогла разбудить его, но вначале сто раз повторит, что сильно волновалась, как это делают все приличные бабушки.
И вот я уже сама бабушка – стукнуло семьдесят, шутка в деле. Светлячка моего я больше не видела, и этому очень радуюсь. Всю жизнь помнила, что у меня есть мой светящийся оберег. И если он пока не прилетел, значит, еще увижу белые ночи.
Татьяна Золочевская
Родилась в г. Выборге. Окончила Педагогический университет имени А. И. Герцена, Институт кино и ТВ в Санкт-Петербурге. Выпускница магистерской программы «Литературное мастерство» НИУ ВШЭ, училась по обмену в университете Ка’Фоскари в Венеции. Работала редактором, продюсером, ведущей радио и ТВ-программ.
Первые рассказы написала на курсах BAND, Creative Writing School. Публиковалась в сборниках современной прозы «Эксмо» и «Ридеро». Финалист Международного литературного Волошинского конкурса (2018), премии «Московский наблюдатель» (2020), конкурса «Открытая Евразия» (2020). Обозреватель интернет-портала «Rara Avis. Открытая критика».
Дотторе Песте
Крикнул. Его не слыхали,
Он, оборвавшись, упал
В зыбкие, бледные дали
Венецианских зеркал.
Дождь начался внезапно. Редкие, крупные капли упали на серый уличный камень, и поначалу никто из туристов не обратил на это внимания. Люди все так же глазели на светящиеся витрины, останавливались на горбатых мостиках у каналов сделать фото. Через считаные минуты возгласы, смех, отдаваясь эхом под сводами тесных венецианских улочек, стихли. Послышались глухие хлопки раскрываемых зонтов, возникла суета: кто-то на кого-то налетел, кто-то вбегал в двери магазинов. Робкая разведка дождя сменилась мелкими частыми зарядами. Воздух отяжелел, налился влагой, на открытых перекрестках повеяло сквознячком.
Двигаясь от San Marco к Rialto, она плыла вместе со всеми, привычно улавливая обрывки чужестранной речи: певучего итальянского, каркающего немецкого, сонного английского – то мокнущая под раззадоренным косым обстрелом, то защищенная краем чужого зонта. Свой она не взяла. Все три недели, с момента приезда в Венецию, было солнечно. Итальянский февраль оказался неотличим от русского апреля. Каждое утро в ее узкой десятиметровой комнате на San Polo сквозь прикрытые ставни бил в глаза золотой луч. Не имея достаточно места, зажатый деревом, он сочился, полз, ширился, пока она наконец не вскакивала, чтобы распахнуть ставни и выпустить его на свободу.
