только и существуют для того, чтобы развлекать преждевременно состарившихся дам в их медленном умирании и бесконечной ненужности. Ах, как долго тянется женская старость! Мне в тысячу раз милее то, что у меня было. Мне больше нравится…»
Она остановилась, подняла взор к Кармеле, на секунду сняла очки.
– Теперь речь пойдет о тебе, – объявила она.
Лицо ее выражало злобную иронию и испугало Кармелу. Но девушка подумала: «Уж коль скоро она видит не меня…»
– Ты прекрасно знаешь, что именно я о тебе думаю, и тебе наплевать на то, что ты это знаешь, да?.. «Мне больше нравится Тейфик такой, какой он есть, – снова заговорила она, – то есть чуть более одурманенный наркотиком и изменяющий этому зелью лишь для того, чтобы накачаться спиртным. Но всегда такой же элегантный, за что я ему очень признательна. Он счастливый. А я от алкоголя только трезвею и лицо мое искажается. Но после опиума я больная, как скотина».
«О ком идет речь? Из какой страны это имя? – думала девушка. – И опиум…» Ее мысли не успевали за чтением.
– «Мы часами просиживаем друг перед другом в ресторане, не перекинувшись ни словом, или проводим ночи в казино за столиком для игры в баккара. Тейфик никогда не играет сам. Он может простоять сколько угодно, я ни у кого больше не встречала такой способности. Он радуется, когда я проигрываю, и чаще всего платит за меня он. Я думаю, что для тех, кто нас не знает, мы представляем два обломка корабля, которые связали, чтобы соорудить плот. Почему я остаюсь с Тейфиком? Любовью он уже больше не занимается; его уже больше ничто не интересует: ни девочки, ни мальчики. Меня… и меня он тоже не хочет. А мне еще всего хочется, и хочется ужасно. Но я знаю, что нахожусь уже в том возрасте, когда за любовь приходится платить, а я на это никогда не решусь. Удовольствия я получала всегда только от желания других. А стать одной из тех женщин, которые покупают мужчину на месяц, на неделю или на одну ночь, я не могу».
Кармела тут же вспомнила про гондолу и все поняла… Ей стало ясно, что графиня живет событиями, имевшими место раньше, что письмо это было написано до того. Она услышала:
– «Разве что за это стал бы платить Тейфик. Но в этом он мне с садизмом отказывает. Я оскорбляю его по нескольку часов кряду…»
Санциани сняла очки, пристально посмотрела на Кармелу и повторила, выделяя интонацией каждое слово:
– «Я оскорбляю его по нескольку часов кряду…»
Потом, после небольшой паузы, продолжила:
– «Я говорю ему, за что именно я его презираю. – Она повысила тон. – Он ничего на это не отвечает. Он смотрит на меня из-под своих длинных ресниц, даже не давая себе труда поднять веки. Я думаю, он испытывает гнусное удовольствие оттого, что я выкрикиваю ему в лицо гадости о его развратности,
