немерено.
Владимир пожалел княгиню и не стал говорить, что Муром всё ещё в тёмном язычестве пребывает и Глебу, крещёному в православную веру нелегко придётся среди язычников. Зачем беспокоить больную Анну такими подробностями, её и так какая-то хворь точит, и ни к чему ей лишние переживания. «Шибко плоха стала княгиня в последнее время», – глядя на Анну думал Владимир.
Прежде чем отправляться в Новгород, Владимир вызвал к себе Претича.
– Беги, брат, в Ростов за Ярославом. Скажешь, что я велел отправляться в Новгород и садиться на стол.
– Плохо выглядишь, князь! Как ты? – участливо спросил Претич.
– Я нормально. Заутре побегу в Новгород, Вышеслава хоронить. Когда привезёшь Ярослава, посажу его на стол Новгородский, да и ворочусь сразу, а то тут, кабы тоже не пришлось тризну править.
– Так мы до Смоленска можем вместе ехать, Владимир Святославич.
– Добро! Готовься. Возьми с собой отроков оружных двадесять и заутре побежим.
Широкой лентой извиваясь, среди холмистых берегов несёт свои воды Днепр. С одной стороны на низком берегу сплошь леса, а на другом, высоком берегу, стольный град Киев разросся во все стороны. Днепр начинается за пределами страны, на Валдайской возвышенности, где вытекает из небольшого болота маленьким ручейком. Этот ручей, взяв с собой воды Припяти и Десны, становится большой рекой. Он медленно несёт свои воды мимо Смоленска, Чернигова, Вышгорода и Киева. Шли правым берегом Днепра. Вышгород прошли намётом, даже не придерживая коней. До Смоленска добирались без малого неделю. Только прибыли, едва обнявшись с сыном, Владимир
приказал:
– Собирайся, со мной поедешь в Новгород, хоронить Вышеслава. Переночуем и заутре в путь.
Станислав тут же велел своим отрокам готовить коней. Владимир пошёл проведать Адель. Она сильно постарела, но глаза, по-прежнему, смотрели весело. Они обнялись.
– Долго же ты ехал ко мне, князь, а я тебя ждала, – усмехнулась Адель.
– Эх, милая, столько дел навалилось, что совсем не остаётся время на жён?
– Нонче да! А, молодым был, ни одной юбки не пропускал, и на государственные дела тебя хватало! – рассмеялась Адель.
На неё он не мог сердиться, даже за такие греховные намеки, она всегда была озорной. Умела его увлечь в свою опочивальню так, что он не успевал опомниться, как оказывался на её ложе.
– Ныне путь у меня горький, сына хоронить еду.
– Я узнала об этой горести ещё ране тебя, князь, и скорблю по твоей утрате.
– От кого узнала?
– Течец новгородский сказывал, он же через Смоленск к тебе бежал.
Поговорили немного, вспомнили уже умерших Рогнеду, Изяслава, его сына Всеслава, пережившего отца всего на три года и Мальфриду, да и расстались. После Смоленска Владимир Святославич и Претич расстались. Великий князь с сыном Станиславом свернули на Полоцк, а Претич с отроками побежал в Ростов.
Князь
