ради, она – хорошая подопечная. Никогда не жалуется, редко о чем-то просит. Довольна своим «лечением», как мне велено это называть. Плачет, конечно, однако старается не поднимать шума.
Она от природы любопытна – это я могу сказать точно. Молчание дается ей нелегко. Я вижу, как она мучается. В этом смысле она очень похожа на свою мать. Госпожа Сейко так и не взяла на себя обязанности принцессы.
Мать Нори низко пала из-за упрямого неповиновения. Госпожа Юко говорит, что мы все слишком ее баловали, и я ни в коем случае не должна допустить эту ошибку повторно.
Однако маленькая госпожа – прелестная крошка, честное слово, и я ловлю себя на том, что позволяю слишком многое.
Нори тянет меня за руку, как будто хочет отвлечь от грез наяву.
Даже когда она держит рот закрытым, ее странные глаза сверкают как фейерверк. Я вижу, как много мысли она вкладывает во все, что делает, даже в простые вещи, которые не должны требовать усилий.
Опять же, не могу решить, признак это ума или глупости. В любом случае, у нее и правда прекрасные глаза, теплые и светлые.
У главной лестницы маленькая госпожа замирает, сжимая свободной рукой перила с отчаянием, которого я не могу понять. Девочка осматривает пространство внизу, настороженная и дрожащая. Полагаю, ищет Кохея-сама. Но его здесь нет, и я испытываю от этого такое же облегчение, как и она.
Хозяин – тяжелый человек. В приступах ярости он склонен бить слуг. Он жалуется на еду и швыряет в лицо поварам блюда, которые ему не по нраву. Я даже видела, как он поднимает руку на супругу, когда их мнения расходятся, хотя он редко на это осмеливается. Кровь Юко-сама куда знатнее. Деньги ее отца подарили им этот дворец, обеспечили ее мужу место среди советников императора. Она – грозная женщина, принцесса по крови, кузина императора. Она управляет домом твердой рукой, и хотя госпожа ровно столь же требовательна, как и супруг, все, кто здесь работает, ее уважают. Она – прекрасная хозяйка. Она царственна до кончиков ногтей, и перед ней нельзя не склониться.
Я дала дитяти достаточно постоять испуганным жеребенком. Тяну ее вперед, и она покорно повинуется. Я крепко ее держу, чтобы не упала.
Мы идем по главному коридору, и маленькая госпожа вытягивает шею, внимательно все рассматривая. Она отлично понимает: может пройти еще много времени, прежде чем она вновь увидит эту часть дома. Девочка молча восторгается богатой обстановкой, превосходными коврами, гобеленами и картинами.
Когда мы подходим к холлу, она дрожит как осиновый листок. Что-то бормочет себе под нос, будто мантру. Как полубезумная. Может, после стольких лет на чердаке так оно и есть. Мне всегда было интересно, что с психическим состоянием бедняжки. Я читала, что ублюдки от природы неустойчивы. Не говоря уже о неграх, которые, как говорят, от рождения дикие, как львы.
Мы сворачиваем за угол и наконец видим стройную фигуру молодого человека, рассеянно глядящего в большое окно. Маленькая
