часы парня в соседнем ряду, сквозь наваливающуюся дрему, поняла, что я застряла уже на все восемь часов, и проверенным способом, зайдя в туалет и включив на минутку мобильный телефон, отправила дочери смс об этой задержке. «Удивительно, но когда ты прилетаешь в США, эту страну всегда настигает ураган, вот и сейчас очередной, под названием Мишель, как раз буйствует» – отвечала дочь – «неизвестно, будет ли аэропорт Майами отправлять и принимать рейсы, посиди-ка ты лучше пока в Майами». Она и знать не знала, до чего пророческим оказался ее совет. Уж я посидела в Майами, так посидела…
Для меня после вылета, со всеми разницами часовых поясов, время просто прекратило делиться на день и ночь, а превратилось во время под названием «очень хочу спать». Офицеры все куда-то удалились, некого было спросить, как же быть с перевязкой. Ко мне, казалось, пограничники потеряли всякий интерес, я не понимала, укладываться спать или чем заняться, ведь не каждый умеет отойти ко сну, сидя на узеньком неудобном стуле. В момент, когда я уже собиралась смириться с такой перспективой, ко мне подошла чернокожая девушка с пышными кудрями и сказала, что моим делом поручено заниматься ей. «Хотите ли вы есть или пить?» – сразу спросила она, поправив форменную пилотку. «Нет, хочу быстрее закончить все формальности, а потом уж я сама себе куплю и поесть и попить» – через зевоту отвечала я, и она резко зыркнула на меня из-под густой челки.
Мы перешли в отдельную комнату, девушка сказала, что ей очень нужна моя дамская сумка, а точнее – что она мне сейчас точно не нужна, и забрала ее тоже. Затем она стала задавать вопросы, и первыми были – понимаю ли я английский, и способна ли я реагировать адекватно? Начало было странным, а продолжение – совсем уж необычным. Как мое имя и фамилия, откуда я, почему и зачем переходила границу… Как зовут отца, мать, живы ли они, по какому адресу я проживаю в России и в США… Все ответы она печатала на клавиатуре компьютера, да так медленно, что после каждого очередного вопроса я успевала провалиться в глубокий сон, но меня тут же будили для следующего. Раз пять-шесть за все это долгое время она осведомилась, не хочу ли я пить или есть, и я теперь баловала ее разнообразием ответов. Уже ясно было, что пока ничего не получится самой купить, раз сумку отобрали с кошельком, поэтому говорила: «Нет, я бы лучше хотела ногу перевязать», или «Нет, я лучше хотела бы своим близким позвонить по поводу своей задержки» – я все еще верила, что это просто задержка. Но девушка в ответ только пожимала плечами.
После очередного такого пробуждения для очередного вопроса спать уже расхотелось, наступило состояние полного отупения, и хотелось только одного – чтобы она отвязалась уже. И тут я увидела в корзине под столом смятую распечатку, скрепленные степлером листы разворошились оттого, что были брошены так небрежно. Это было моя петиция на Грин карту, которую пограничники, видимо, запросили откуда-то, не поленились распечатать, а сейчас задавали мне все те же вопросы, вместо того, чтобы списать
