прожгло моё нутро раскаленным железом. Она совершенно феноменальна. Просто мечта, а не девушка.
Мой организм будто бы проснулся после долгой спячки. Вся кровь устремилась к единственно значимому органу на данный момент. Там, где, очевидно, в реальности находился мой мозг – в член. Пока я неспешно блуждал взглядом по её изгибам, совершенно не скрывающимся под тонкой футболкой и джинсами в обтяжку, член стремительно набухал и пульсировал. Мне жутко захотелось пить. И есть. И улыбаться. И жить. И трахаться. Мать вашу, как же мне захотелось трахаться…
Полтора года я не видел женщин. Вру. Видел. Но тех, кого я видел за решёткой, лучше развидеть и никогда больше не встречать. К заключённым приезжали не какие-нибудь отфотошопленные девушки, накаченные уколами красоты и подрабатывающие в эскорте, а самые что ни на есть дешёвые шлюхи. Те, кто не заморачивался насчёт своего внешнего вида. Те, в которых побывало до хрена членов. Те, чей внешний вид заставлял меня содрогаться, а не предвкушать скорую разрядку. Некоторые из них были даже без зубов. Поэтому можете вообразить себе мой голод? Навряд ли. Мало кто из совершеннолетних парней добровольно брал целибат на полтора года. Моя правая рука неплохо накачалась за это время, но я предпочитал ручной труд тем беззубым монстрам.
Поэтому в данную секунду единственная мысль, орущая в моём воспалённом мозгу, звучала так: хватай её и беги в спальню.
Селеста всегда переживала о своих формах, считая себя полной. Честно? Большей чуши я, пожалуй, не слышал. Более сексуальных изгибов я ещё не встречал. Отдалённо её фигура напоминала гитару, и мои пальцы вмиг начали зудеть от желания прикоснуться к ней и пробежаться по каждому миллиметру. Сжал кулаки, когда мои чёртовы глаза заприметили топорщащиеся соски. То ли они приветствовали меня, то ли ей стало холодно, поскольку она была в тоненькой футболке, а на улице январь. Я склоняюсь ко второму варианту.
С трудом перевёл взгляд на её прекрасное лицо. Не знаю, сколько мы так уже молча пялимся друг на друга, но мне удалось заметить привычный для неё персиковый румянец, окрасивший её загорелые щёки. И будь я проклят, если мне это не нравится. По её румянцу я всегда мог считать её эмоции, которые она боялась высказать. Хотя у неё имелась привычка говорить в открытую то, что она думает и чувствует. Она не игралась со мной, и мне это нравилось. Она была искренней, и я это ценил. Она давала, я брал. Она учила меня много новому, и я с энтузиазмом внимал всему.
Но это было до того, как всё рухнуло.
В этот самый момент я наконец-то заметил, что на её руках устроился ребёнок. Такер. Её сын. И он не просто робко прижимался к своей матери, а вопил во всю глотку. Я моргнул. Он реально заходился в истерике, отчего красные пятна появились на его маленьком личике, но я только сейчас наконец начал слышать звуки. Давно он так заходится?!
– Я… Хм… – пробормотал я, переводя взгляд с Такера на неё, и заметил, как от звука моего голоса Селеста побледнела. – Я… Привет. Серхио… Я приехал к нему.
Пожалуй,
