здесь этой комедии (вполне достойной, кстати говоря) никто отродясь не смотрел. Собственно, здесь вообще никаких фильмов пока что не видели, разумеется, кроме чёрно-белых и немых под дребезжащий фортепьянный аккомпанемент – разные там «Женщина-вампир», «Сказки любви роковой», «Приезд Пуанкаре в Алжирию» или «Коронация короля Георга».
Моё правое плечо оттягивал ремень упакованной в кожаный чехол (с кармашками для чистящих принадлежностей и прочей приблуды – не хухры-мухры) деревянно-дорогой (как бы не из красного дерева или натурального баобаба) кобуры со здоровенным «Маузером» модели К-96 калибра 7,63 мм с массивным магазином на 20 патронов (к этому пистолету у меня была запасная снаряжённая обойма и ещё сотня патронов в красивеньких картонных коробочках с фирменными клеймами, в ранце). В принципе, как я уже неоднократно убеждался, эти никогда и нигде официально не состоявшие на вооружении длинноствольные пистолеты были тогда в основном уделом пижонов вроде молодого сэра Уинстона Черчилля.
Но по представлениям тех давних лет (притом что с «Пятым элементом», где некий нервный юноша пытался палить из очень похожей дуры по пришельцам из космоса, здесь тоже не ознакомились), любой уважающий себя солидный «путешественник по дикими местам» начала 1900-х годов был просто обязан иметь при себе какую-нибудь весомую и дорогущую волыну. В представлении американцев это скорее какой-нибудь револьвер системы Кольта, а вот для европейцев – безусловно, «Маузер», ну или, чуть позднее, «Люгер». Правда, удалось ли хоть кому-то реально отбиться в одиночку с помощью такого «Маузера» от банды диких разбойников, история умалчивает.
Для меня же подобный пистолет был, по крайней мере, чем-то родным и знакомым в довольно дурацком мире, где автоматическое оружие пребывает в архизачаточном состоянии, – пулемёты, которые здесь пока считают «негуманным оружием массового уничтожения», здоровы и тяжелы настолько, что их с трудом таскает расчёт из нескольких человек, а в ходу не только магазинные, но и однозарядные винтовки вроде пресловутой «берданки». Расстреляешь в белый свет, как в копейку, барабан револьвера – и ку-ку. А тут хоть два десятка раз можно выстрелить, не отвлекаясь на перезаряжание, – просто праздник какой-то…
С левой стороны у меня на боку висела пижонского вида кожаная сумка вроде полевой, набитая карандашами, блокнотами и прочими разного рода письменными принадлежностями, совершенно необходимыми писаке или натуралисту начала прошлого века.
А ещё, кроме всего прочего, в этой самой сумке были мои документы. Если кто не помнит, тогдашние паспорта представляли собой вовсе не «книжечку с обложкой», к которой мы все привыкли, а просто свёрнутый вчетверо лист бумаги.
В моём случае это был заграничный паспорт подданного Французской Республики – казённый бланк, отпечатанный хоть и на гербовой, но не слишком-то качественной (зато, видимо, натуральной) бумаге с минимальной защитой от подделки. Сверху
