добиться сотни враждебно настроенных египтян, – он заставил собравшуюся в ресторане компанию полностью позабыть об исторических тайнах. В кабинете воцарилась хрупкая тишина, возникающая при поглощении превосходно приготовленной и правильно сервированной пищи.
– Ну-с, – сказал лорд Дарнем, промокая губы салфеткой, – о чем бишь я?
– О финансировании, – с любезной улыбкой напомнил Ван Хельсинг.
– О, профессор, эти материи вряд ли можно счесть интересной темой. Куда важнее то, что нашли люди лорда Дарнема. Бьюсь об заклад, – лорд Гамильтон хлопнул себя по колену, – вам не терпится это узнать!
– Это так, сэр, – развел руками Ван Хельсинг. – Ваш рассказ, ваши намеки заинтриговали меня. Признаться, с того момента, как я прочел письмо, все пытаюсь логически вывести причину, по которой мои услуги понадобились многоуважаемому главе Фонда исследования Египта.
– Уверяю, логика здесь не поможет, – лорд Дарнем вдруг посерьезнел. – Итак, профессор, первый год прошел впустую. Но этой весной нам удалось напасть на след. Здесь позвольте дать некоторые пояснения. Как вы, вероятно, знаете, во времена фараонов четвертой династии были построены прекраснейшие, величайшие пирамиды Гизы. Их изучали и еще долгие годы будут изучать историки всего мира. – Он сделал паузу, с тем, вероятно, чтобы сотрапезник ощутил в полной мере величие момента. Затем продолжил: – Но я в это время был занят поиском весьма скромной усыпальницы, о которой сэр Генри Мэтьюз упомянул лишь вскользь, поскольку не нашел достоверных источников, подтверждающих ее существование, кроме одного пергамента, где упоминалось имя того, для кого она была построена. Фараон Джеммураби, опираясь на сборник «Древних документов Египта», был не то сыном, не то братом Снофру и скорее хорошим чиновником, нежели правителем. Как утверждает его официальная биография, Джеммураби внезапно скончался и был погребен со всеми почестями. Его усыпальница – мы привезли отличные зарисовки и фотографические снимки – была украшена многочисленными граффити. Еще в Египте мой друг лорд Гамильтон начал расшифровку записей. Здесь, в Лондоне, вместе с коллегами, он продолжает эту работу, и она уже близка к завершению.
– Фараона доставили в Лондон? – уточнил Ван Хельсинг, припоминая письмо. Лорд Гамильтон кивнул.
– И фараона, и кое-что из утвари, и другие ценности, все как полагается.
– Так что же было написано на стенах усыпальницы?
– Это и есть то дело, по которому мне – нам, всему британскому обществу – нужен профессиональный совет, профессор.
– Врача или юриста? – деловито осведомился Ван Хельсинг.
– Врача и юриста. Судя по расшифрованным надписям, фараон Джеммураби открыл бессмертие. Сейчас он не мертв, но погружен в священный сон, готовый прерваться в любой миг.
– Скажите, милорд, – Ван Хельсинг
