кран взрезал облака миксером стрелы.
Его зига неведомому беспредельному рубила облако на кофейные сервизы, ёлочные украшения и причудливых носорогов. Единорог одиночества, вырванный стрелой-мечом неожиданно, в один миг, слился с облаком, как шарики разлитой на столе ртути стремятся к целому. Когда дельфин, выплывший из-под стрелы крана, стал нырять в рядом стоящий небоскрёб, из-за небоскрёба выплыло облако. Оно плыло на кран быстро, и вот-вот было готово поглотить его, но я ощущал лишь то, как железный дровосек перестал сопротивляться дуализации этого целостного мира, перестал рубить всё на противоположности, и, сдавшись, шагнул в неизведанное беспредельное. Конструкция утопала в облаке, неизъяснимом и бесконечном, закрывшем весь проём окна.
Тело Эммануила что-то говорило устами, увлечённо жестикулировало, но я не мог включить звук, совещание шло за пределами восприятия…
После заключительного получасового слова Эммануила, все долго и продолжительно обсуждали представленный на рассмотрение проект, а я созерцал разноцветные шары, бесконечно прекрасные и непередаваемые никакими словами, о них знает опытом лишь моя Королева.
Она одна знает, что одно из проявлений любви женщины к мужчине – готовность родить ему детей, не смотря ни на возраст, ни на что иное. Ей присуще восхищение своим любимым мужчиной, – «О, Боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына. И я хочу от тебя дочку, и точка, и точка!», – воспетое шлягером. Может ли влюблённая в мужчину женщина не желать от него детей? В сказке А.С. Пушкина царь Салтан выбирает из трёх девиц именно ту, что готова родить ему продолжателя рода – сына.
Я снова шёл по коридору с совещания и думал, мечтал о женщине-Королеве, имеющей в себе проявленную потребность служить своему любимому мужчине, готовой встать за своего любимого мужчину (она говорит: если весь мир будет против моего мужчины, если все будут считать его неправым, я встану на сторону любимого против всего мира!), принять его мировоззрение и его ответственность за неё в Космосе во всех проявлениях Бытия, могущую уравновесить моё мужское начало женским, мудростью раскрытия души, вдохновляющую своего любимого мужчину на создание для неё рая на земле.
Я понимал всю плачевность своего состояния, ведь я ничего не слышал, да и не мог услышать. Я хотел любви лишь так, как жаждал её получить, а не так как её мне могли подарить. Я не был способен принять дар, не способен исцелиться, не способен научиться, потому что ожидал. Ожидал и этим ограничивал проявление направленной ко мне любви, проявление любви Бога через других. Я ждал лишь свою схему-принцессу-неживую-которая-будет-делать-так-как-жду. Но её саму я не ждал, она мне не была нужна. Мне нужна лишь реализация моих собственных фантазий, схем-ожиданий. Но от того, что она не может реализоваться в этой вселенной именно так, как ждал я (а она так не реализуется, ибо я ждал не дарения, а получения для удовлетворения своего эго, атрибута оболочки) получая лишь страдание.
Все мы взаимодействуем не с людьми, а проекциями себя
