style="font-size:15px;"> Перекупщики не успели ничего сказать в ответ, в разговор встрял моравский проповедник, заметно помятый моравами, однако не утративший чувства своего превосходства над всеми неверующими:
– Ты не князь, ты варвар. Живешь во тьме и не видишь того, что к божиему свету надо идти через усилия, испытания и страдания.
– Будешь моравским проповедником? – поинтересовался Игорь. – Нахвальшиной от тебя прет. Стольких людей обрекли на рабство и смерть; столько жизней положили на засеке и косе; столько изувеченных и раненых, – князь покачал головой, – для тебя все одно: благодать и свет?
– Я ирландец, служу вере, несу светлый крест моравскому народу. Все, кто крестился, обратился к его свету, – живы и здоровы. Те, кто его свет отверг, осужден божиим наместником – моравским королем к рабству, к которому и следуют. Не я – моравский король по божьему внушению осудил их на рабство за гордыню перед ним и Господом. Он не справляется со стадом своих грешников, помогаем отправлять грешников в рабство с хазарской оказией. А ты, нечестивец, заступился за них, примучил тех, кто сопровождал ослушников и грешников в рабство по божиему суду, взял под стражу меня, спешащего исполнить волю короля.
– Ан как заговорил перед смертью! Господа вспомнил! Лицемерие твое – будто твой Господь рабство благословил. – Князь удивился и рассердился наглости ирландского проповедника, которого мог одним ударом меча раскроить пополам, но терпеливо выслушал потому, как впервые в жизни встретил живьем проповедника ромейской веры и слышал его речь. – Ничего небесного за твоей душой нет, вместе с моравским королем в искушение впал, людьми торгуете как товаром ради своей выгоды.
Ирландца княжеские упреки не смутили, выслушав, продолжил в прежнем тоне:
– Когда наш патриарх вторично освятит Киев, подвергнет всех варваров вечной анафеме. Вы есть последняя грешная земля в мире, на нее и всех вас, поганых, будет обращен самый суровый праведный божий гнев, который сойдет с небес, о чем сказано апостолам, перед тем как воскреснуть. Я же послан в Моравию божьим наместником и божьим помазанником. Еси хотя бы один волос спадет с моей головы, вселенские владыки не отступятся от тебя, зверя рода человеческого. Они знают мой путь и спросят, за что навел бесовскую смерть на преданного раба божьего.
– Правителей приплетаешь к злодейству! Прими твои слова за правду – твой патриарх такой же вор, как и ты?
– Божия кара ждет за такие слова!
– Что требуешь, мерзкая тварь?
– Сгинуть с наших глаз, не мешать божьему промыслу продолжить праведный путь! – в гневе воскликнул проповедник.
– По загубленным жизням? Какому богу служишь, человечье отродье? – Игорь обратился к Свенельду: – Остричь бы его и выпороть здесь же плетьми жильными. Сильно досадил своими словами, да отложу на завтра – обрей наголо раба божьего и выпори на площади его голый задь при всем народе.
Услышав эти слова князя, ирландец присмирел, произнес глухо с оглядкой на хазарских купцов, много раз уже одергивавших
