по свойски прошел во двор, позвал хозяйку.
– Кому цветы? – спросила хозяйка.
– Студентка, комсомолка, просто красавица, – ответил я и зачем-то добавил:
– С переломом ноги лежит.
– От кого?
– От меня.
– Это я поняла. А ты-то кто, жених?
– Просто знакомый. Одноклассник. А теперь в одном институте учиться будем.
– Знакомый студент, ага. Тогда, – она секунду подумала, – тогда вот что!
Она зашла в цветник, и через пять минут вышла с букетом гладиолусов – белых, кремовых и красных.
Обошелся букет не совсем по-студенчески, в деньгах то есть. Даже совсем не по-студенчески. Но оно того стоило.
Поднявшись на четвертый этаж, я прошел в Отделение А. Отделение для излюбленных людей. Вообще-то непорядок – вот так запросто иду. А вдруг я диверсант, или псих какой? Приду с топором? Где стража?
Постовая сестра, впрочем, была.
– Куда? – строго спросила она.
– Сюда.
– К кому?
– К Ольге. Ольге Стельбовой.
– Ну, проходи, – в простоте она показала рукой на двери. Видно, букет внушал доверие. Ну, и я тоже.
Ольга лежала в первой палате. Это так говорится – лежала. На самом деле сидела. В кресле. Ногу только чуть в сторону отставила. На ноге – инженерная конструкция из спиц и колец.
– Ну, привет, Чижик, – сказала она. – Ух, цветов-то сколько!
Я не знал, что делать с букетом. Положил на стол, где в вазе уже стояли два букета, но с розами, а не гладиолусами.
– Ты как? – спросил я.
– Как видишь. Ещё неделю здесь пробуду. Или две.
– Ну, одна-две – это можно потерпеть, – я осмотрелся. – Палаты царские, однако.
Палата, и в самом деле, была роскошной. Цветной «Рубин» на стойке, радиола «Эстония», стол обеденный (с букетами), стол письменный с тремя телефонами, два кресла, диван. И дверь, ведущая в спальню, или как она в больнице значится. А другая – в ванную.
– Да я бы и в обыкновенную легла, но неудобно. Ко мне то следователи ходят, то отец, то ещё… Вот ты пришел. Беспокоить других ни к чему.
– А меня только раз к следователю вызвали, час под дверью продержали, двадцать минут поспрашивали, и всё.
– И всё, – подтвердила Ольга. – Дело закроют. Несчастный случай. Сами виноваты – полезли в прицеп.
– Так уж и сами.
– Ну, ты ведь не полез. А мы полезли. В общем, нечего шум поднимать, так отец сказал. Битва за урожай, она таки битва. Бывают и потери.
Я промолчал. Ну да, потери. Васина и потеряли. Но – политика, все-народный энтузиазм, даешь Черноземский урожай!
– Землицин уволился по собственному, будет преподавать в медучилище.
– А тракторист?
– Условно дадут. И в скотники переведут. До зимы. Ну, и выговоры всем. За несоблюдение трудовой дисциплины.
Опять помолчали.
Зашла санитарка с вазой. В смысле – с цветочной
