но поймав сердитый взгляд Ларрсса, поднялась со своего места, ожидая, что Корринн, из вежливости, последует за ней. Однако ее двоюродный братец, и тут, оказался в своем репертуаре.
Повинуясь строгому взгляду своего отца, Корринн тоже поднялся со своего места, но при этом окинул Нюррсс презрительным взором и довольно громко заявил:
– Я думал, что ты сначала сходишь переодеться во что-нибудь, более подходящее для танцев! Не собираешься же ты танцевать в доспехах и при оружии?
А вот, это уже было прямым оскорблением! Ушки девушки прижались к голове, на руках и ногах непроизвольно выскочили когти, и тут-то, и прозвучал бы вызов на поединок, который, непременно, закончился бы трагически, но Нюррсс услышала осторожное прикосновение к своему разуму, потребовавшее сохранять спокойствие. На нее словно выплеснули ушат холодной воды, гнев мгновенно улегся в глубину души, сменившись трезвым расчетом. Мудрая знала свое дело!
Девушка глубоко вздохнула, выдавила из себя улыбку и с изрядной долей сарказма заметила:
– Для настоящего Воина доспехи являются второй кожей, с ними не расстаются ни на трапезе, ни в постели! Но если тебя пугает мое оружие, то я могу его, на некоторое время, оставить!
В мгновение ока, освободившись от перевязи с арбалетом и пояса с двумя мечами, Нюррсс с насмешливой улыбкой протянула руку кузену, делая жест, которым обычно мужчины приглашают на танец женщин. Лицо Корринна побагровело, и он уже открыл, было, рот для резкого отказа или очередной гадости, но поднявшийся со своего места, Верховный Вождь бросил на своего сына гневный взгляд и сам протянул девушке руку в приглашении на танец.
– Самая известная женщина Приграничья достойна, иметь в танце не менее презентабельного кавалера! – льстивые слова мало увязывались с едва сдерживаемым раздражением и гневом, которые ощущала Нюррсс.
Но слова, доказывавшие, что дядя был не таким, уж, плохим дипломатом, поймали ее в ловушку. Нюррсс склонила в легком поклоне голову и вслед за дядей вышла на поляну. Следом за ними последовали остальные молодые жители Приграничья, разбившиеся на пары. Над поляной собраний зазвучала изящная и легкая мелодия, подчиняясь ее прихотливому ритму, пары танцующих закружились по поляне.
Как и предполагала Нюррсс, танец доставил ей довольно мало удовольствия. Не то, что бы она не любила танцевать, но в этот раз все складывалось так, что она, невольно сравнивала себя со столичными родственниками. Движения девушки были легкими и грациозными, но сравнивая себя с Руиссанн, Нюррсс понимала, насколько ей не хватает развевающихся шелков и колыхания длинных, легких локонов женственной прически. И обожающего взгляда любимого мужчины. Движения Карраивву были под стать танцу его жены: изящные, легкие и полные достоинства. Нюррсс же вся извелась, слушая утомленное пыхтение своего дяди и вздрагивая от его прикосновений.
К ее
