драться.
Прыснув со смеху, я удобнее расположилась в кресле и вытянула ноги. Никто из нас не спешил заговаривать о вчерашней ночи, и мимолетным напоминанием о ней послужил лишь взгляд Коула, пробежавший по моим коленкам в капроновых колготках.
Ехать оказалось недолго: уже спустя полчаса я снова видела кромку озера Шамплейн, а по бокам стояли домики и коттеджи, где люди отдыхали от душной рутины по выходным. Коул остановился у одного из таких домов – уютный и большой, но ничем не примечательный, кроме удаленности от соседей и умиротворения, царящего вокруг.
Яркая васильковая крыша, выложенная черепицей, походила на драконьи чешуйки. Створчатые квадратные окна со стеклами, выложенными изумрудным витражом, и яблоневые деревья, осыпающие переспелыми плодами крыльцо, превращали это место в маленькую американскую мечту.
Я отдернула подол юбки и выбралась из машины, забирая из багажника вещи.
– Этот дом отец подарил маме на свадьбу, – поделился Коул, когда я, подойдя к яблоне, наклонилась и подобрала яблоко с земли. – Всего домов семь. Вчера Гидеон рассказал, что они вовсе не результат их рабочих усилий, а награда Ордена за охотничьи заслуги.
Кусочек яблока встал у меня поперек горла.
– Что? – спросил меня Коул. – Почему ты так смотришь?
– Просто пытаюсь осознать, что первый человек, с которым я подружилась, оказался красавчиком миллионером.
– Мне не по себе, когда ты так… Погоди, ты назвала меня красавчиком?
– Да, и уже не в первый раз, кстати.
Я не смогла понять, смутился и оробел Коул или же, наоборот, польстился и расцвел, потому что любая его эмоция выглядела почти так же, как предыдущая – все они состояли из нервных почесываний, багрянца и невнятного бормотания.
– Мало что осталось от родительского состояния, кроме недвижимости, – продолжил он, вернувшись к мысли. – Большую часть бабушка потратила на наше с Гидеоном образование, а потом и на то, чтобы мы смогли обустроиться и где-нибудь осесть. Еще на часть средств Гидеон купил долю в кленовом производстве. Она хоть приносит и небольшой доход, зато стабильный, – Коул пожал плечами. – Оставшееся лежит на счету в банке, но Гидеон почти ничего не берет оттуда, а то, что все-таки берет, чаще всего отдает мне. Сразу, как ему исполнилось восемнадцать, он юридически отказался от наследства в мою пользу.
– Ух ты, – невольно восхитилась я. – Твой брат – золото! Почему некоторым в родственники достаются щедрые филантропы, а мне достался жестокий психопат-убийца с манией величия?
– Наверно, потому, что ты бы уже через месяц просадила все сбережения на какую-нибудь красивую шляпку.
– И то правда.
Я покрутила головой, озираясь на плотный лес, обступивший домик, за которым виднелась серебряная гладь озера, и подняла взгляд, рассматривая второй этаж. Там, за одним из витражных окон, колыхались синие занавески. Они приподнялись, открывая налитые кровью горящие
