среди евреев предателей Родины, которые в Израиль бегут, а потом ещё и пакости всякие про СССР строчат, а некоторые и на вражеские «голоса» работают. Я уж не говорю о том, что многие себя особыми избранниками бога считают. А ты читал «Посиди на камне у дороги»[25], кажись, так эта книжка называется?
– Не-е-т.
– А ты почитай. О-очень занимательно! И вообще, среди евреев не еврею выкарабкаться гораздо сложнее, нежели наоборот! И бегут они в Израиль напрасно. А вообще, вот евреи молодцы! Не перестаю восхищаться! Надо же, по матери придумали себе национальность. Кто это, интересно, первым до такого додумался? А?
– Я не знаю! – Моше усмехнулся. – Товарищ лейтенант, да Вы пишите там, в личном деле, всё как есть, то есть как оно положено. Чего уж там. Где наша не пропадала. И про родню. Что мне теперь, от родни отказываться. Ну, живёт тётка в Тель-Авиве. Но я-то туда не собираюсь. Я – советский гражданин. Так уж оно есть! Моя, так сказать, участь!
– Та-ак, молодец. Красиво и правильно излагаешь, как сознательный советский солдат, только не участь это твоя – быть советским гражданином и солдатом, а честь! Высокая честь! – продолжал Тимофеев, перебирая листочки, исписанные солдатскими руками.
– Харин, вон, тоже написал, что дальняя родня у него проживает где– то в Швейцарии. После революции остались. Контра он потенциальная, выходит. Того и гляди, Родину продаст за жвачку. Не рота, а сплошные потенциальные перебежчики! Кто вас только таких сюда допустил, до службы за границей-то, а?
– Не, товарищ лейтенант! Не скажите. Нет у нас перебежчиков.
– Нет, говоришь, перебежчиков? А ты лично-то гарантию дашь на всех них?
– Какую ещё гарантию?
– А пиши на бумаге, дескать, я, рядовой Моше, даю гарантию на тех и тех. Так что после, ежели что, как соучастник пойдёшь. Годится?
– Я-я-я, – замялся солдат.
– Вот тебе и я-я-я, – замполит передразнил писаря, – головка ты от противогаза! То-то и оно, чуть что, то все сразу в кусты, свои задницы ховать. А то адвокат тут выискался! Все так, пока сами своей шкурой не отвечают, то горазды в заступничков играть! А чуть что, то сразу голову в кусты!
– Я, конечно, за каждого не гарантирую, но Харин… он… не беспокойтесь за него…
– Почему?
– Ну, не знаю… Просто я знаю его. Он не такой. Он… За него я подпишусь лично.
– Ладно, успокоил. Но особистам всё равно что-то подать придётся. Так уж положено. С припиской, что, дескать, «морально устойчив». Ну, скажи, ну кто вас просит такое вот самим о себе-то писать?!
– У нас же «гласность», товарищ лейтенант! Сами же говорили! «Перестройка», «плурализьм»!
– Плюролизм! Моше! Плю-ро-лизм! Или Плю-ра-лизм. Ну, как-то так! Чёрт его знает!
– Да-да!
– Вот те и «да-да»! Нашёлся мне тут «плурализьм»! А я-то думаю, что это вонь такая стоит! А это я в «плурализьм» ваш вступил сапогом! Ха!
– А мож, вы не будете про Харина писать тогда, а?
– А мож, и не буду. Но с другой-то стороны, вдруг он и впрямь
Повесть. Тарасов Валерий. 1981 г. Уехавшую в Израиль героиню повести ждут лишь разочарования…
