как облачко, и выглядящего так, будто он не провел ночь под футом земли. Мистер Воскресший Кролик! Конечно, он был по-прежнему мертв, но приходится довольствоваться теми чудесами, какие видишь!
Мы все втроем сидели на крыльце. Бини закончила с чердаком, и Роберта уговорила ее рассказать историю про кролика. У меня было ощущение, что она была счастлива повалять дурака и поболтать, вместо того чтобы идти домой в свою пустую квартиру. Мы знали о ее детях, покойном муже и основных обстоятельствах ее жизни вплоть до этого дня. Из услышанного я заключил, что в жизни ее не было ничего особенного, но жила она хорошо. Она гордилась своими детьми, у нее было крепкое здоровье, достаточно денег, чтобы жить, и чувство юмора, которое поддерживало ее и делало ее центром внимания, когда ей того хотелось.
– Ну, мне пора сматываться, но предупреждаю: на следующей неделе я возьмусь за гараж и приведу его в порядок. Это займет у меня целый день, так что на остальной дом времени не будет. Но когда я наведу порядок, вам останется только поддерживать его.
Было бесполезно убеждать ее, что в гараже мы бываем еще реже, чем в подвале, – единственно чтобы поставить туда машину на зиму. Втайне я слегка радовался, что наш маленький мирок через неделю станет окончательно аккуратным. Один взгляд на то, что она сотворила с подвалом и чердаком, заставил нас с Робертой замолкнуть. Помойные кучи преобразились во множество упорядоченных пространств и определенно интересных предметов, вызывавших, подобно телевизору, приятные воспоминания и на которые было забавно смотреть. Красные санки – на них мы катали детей в Миннесоте и Нью-Мексико, кукла, которая когда-то была важнее всего на свете для двух девочек, и, к моему восторгу и изумлению, карманные издания «Пьера» и «Редбурна», которыми я пользовался в аспирантуре и думал, что потерял их при переезде целую вечность назад. Бини просто приносила все и с мрачным и в то же время нетерпеливым видом спрашивала: «А что с этим?» Это была ее обычная стенографически сокращенная форма вопроса, хотим мы или нет, чтобы она это сохранила. Впрочем и эта фраза сократилось до «с этим?». Мы с Робертой сидели в ожидании, что́ появится теперь, какая еще часть нашей истории вынырнет на поверхность, как перископ, чтобы оглядеться вокруг. С некоторыми вещами было трудно распрощаться, хотя хранить их не было никакого смысла. Сломанные, перегоревшие или устаревшие – они были нашим прошлым. Частички совместной жизни, закончившие здесь свой путь.
Несколько дней спустя я пошел за покупками в супермаркет. Такую работу я люблю, поскольку меня согревает изобилие в супермаркете. Я родился четвертым из пяти детей, и хотя на еду у нас всегда хватало, но едва-едва. Пойти в магазин и посмотреть на все это роскошество, зная, что можешь купить все, что захочешь, и еще вдвое больше, – до сих пор для меня удовольствие. У нас с Робертой бывали тугие времена, но, поскольку мы имели схожие корни, на еде мы никогда не экономили. Можно было иметь старую, еле дышащую машину, протекающую во многих местах крышу, но обеды в нашем доме всегда бывали обильные,
